Плохой хороший день Алексея Турова
Шрифт:
Выходит, отец был прав. Прав, что решился. А вот Шурочка решилась бы вряд ли. Она не любила принимать серьезные решения.
Да, все правильно: у всех все устроилось, все нашли свое счастье.
Только не Рина, увы.
Нет, не так – просто Ринино счастье оказалось в работе. В этом она себя убедила.
Да, в то самое лето в Коктебеле случился у нее роман с будущим мужем. Все как обычно: погуляли при луне, попили терпкое домашнее вино, заедая его сочными, невозможно сладкими персиками. И жизнь показалась такой же терпкой и сладкой. Правда, на время.
Там же, в Коктебеле, она залетела. Вадик, надо сказать, от обязанностей не отказывался и тут
Она искренне удивилась:
– Зачем? Рожать я, прости, не собираюсь и замуж выходить не спешу.
Вадик сморщился, и ей показалось, что он вот-вот заплачет. Рина обняла его и погладила по голове, как маленького ребенка:
– Ну хорошо, хорошо. Если ты так настаиваешь…
Глупости, он не настаивал вовсе! И против аборта, о котором она решительно заявила, тоже, кстати, не возражал – сам испугался такого развития событий. И Рина, не особо раздумывая, избавилась от беременности. Но от мысли жениться они не отказались. Почему? Просто она была молодой дурой – вот и все объяснение. Захотелось красивого платья, цветов и подарков. А Вадик? Потом до нее дошло – Вадик страстно желал свободы от родителей. А свобода намечалась в виде отдельной бабушкиной квартиры. До женитьбы ему туда переезжать не разрешали – мало ли что! Окрутит его, молодого дурака, какая-нибудь из приезжих, пропишется – и прощай квартира.
А тут вроде своя, московская девочка из приличной семьи, с московской, между прочим, пропиской.
Свадьбу организовали свекры. И не без пафоса, надо сказать. Людьми они были состоятельными и для единственного сына ничего не жалели. Сняли дорогой ресторан, оплатили платье невесты и обручальные кольца – так положено, возражения не принимались. Да никто особо не возражал – правда, Шурочка, будущая теща, к знаменательному событию отнеслась с большой иронией, пренебрежением и даже сарказмом:
– Ну, сходи, сходи замуж! Посмотри, как там хорошо!
В свадебных хлопотах она не участвовала: вам надо, вы и старайтесь!
А накануне свадьбы сурово спросила:
– Надеюсь, папашу своего ты не пригласила? Имей в виду: будет он – не будет меня.
Это была угроза. И Рина, крепко подумав, решила отцу не сообщать о грядущем событии. Мама права – встречаться им не надо. Ни к чему.
С новой родней Шурочка вела себя не особо приветливо, пышных тостов не произносила, вечного счастья и кучи детей молодым не желала. Брак этот не одобряла, а притворяться не умела, да и не хотела – к чему такие усилия?
В дамской комнате, поправляя и без того безупречную прическу, мать недобро спросила:
– Ну, счастлива, невеста?
Нет, невеста не была счастлива. Несмотря на подарки и море цветов. Рине было тоскливо, хоть плачь. В тот же день она поняла, что натворила, и увидела скорый конец этого предприятия.
Их с Вадиком брак не спасла даже та самая отдельная, уютная, маленькая однокомнатная квартирка на Преображенке.
В общем, кроме совместного проживания и бурного ежедневного секса в начале семейной жизни, почти ничего у них не изменилось – утром оба разбегались по институтам, после Рина могла пойти с подружками в кино или пошляться по магазинам. Домой, честно говоря, она не спешила. Подружки ей завидовали – Вадик хорош собой, есть отдельная квартира. Да и свекровь – о такой только мечтать! Это, кстати, была чистая правда – свекровь у нее была замечательная. Готовкой, уборкой, стиркой и глажкой Рина себя не обременяла – еще чего!
Обеды привозила свекровь – конечно, обожаемому сынуле! Горячо любимые им куриные котлетки, грибной
Наверняка жаловалась подружкам, обсуждая нерадивую невестку. Но молчала. Может, и зря. Дала бы по голове, научила бы варить борщи и крутить котлеты, глядишь, получилась бы из Рины нормальная жена.
Кстати, если в первом браке Шурочка хозяйством себя не обременяла – еще чего, она так молода, и тратить на это свою прекрасную юную жизнь? – то во втором она кое-чему научилась. Правда, праздники любила всегда – Новый год, Восьмое марта. Праздники и гостей. Вот тогда не ленилась. Говорила, что испечь торт или сделать салат – это творчество. А варить ежедневные борщи – рутина. Шурочка презирала кумушек, кланяющихся плите и духовке. Терять на это драгоценное время? Нет, извините! Я лучше в театр схожу или в музей, почитаю книжку или журнал. А уж после ухода отца и вовсе перестала вести хозяйство – много ли им с Риной надо? Так и сидели на бутербродах и сладких булочках – хорошо, что не расползлись. Спасла удачная конституция.
Замужняя Рина возвращалась домой, где уже был порядок и в холодильнике стоял вкусный ужин. Убрано, постирано и поглажено – чем не жизнь, а?
Вадик не был занудой, не капризничал и не придирался – в его жизни тоже почти ничего не изменилось. Те же котлетки и сырники, тот же порядок и выглаженные рубашки. Только исчез тотальный родительский контроль – где ты, с кем и когда вернешься? Задавать такие вопросы женатому человеку не очень прилично. Да и секс – его и эта сторона семейной жизни очень устраивала. Но скоро и это, как часто бывает, сошло на нет, и Рина почувствовала глубокое разочарование.
Она смотрела на жующего мамины котлетки Вадика и с тоской думала: «Зачем? Зачем я здесь, рядом с ним? Да и вообще – зачем нам обоим все это надо?»
Но сбежать все же было неудобно. Неудобно перед родителями Вадика – хорошие люди и так стараются. Перед мамой – уж она-то не упустит прокомментировать! Да и перед мужем… Хороший парень, хоть и совершенно чужой.
И все же не выдержала. В конце концов собрала чемодан и ушла, оставив мужу записку: «Прости, дальнейшего смысла в совместной жизни не вижу. И дело тут не в тебе, а во мне. Еще раз прости».
Бывшей свекрови не позвонила – смалодушничала. Конечно, чувство неловкости перед ней испытывала еще долго. Но потом, как водится, и это прошло.
Развелись они тихо и мирно, совсем по-дружески. Вадик, кажется, и не удивился.
Спустя лет десять она встретила его на заправке. Вадик неспешно вылезал из новенького «мерса». «А хорош! – подумала она. – Заматерел, возмужал». За Вадиком, высоким, стройным, широкоплечим, в дорогих очках и модной дубленке, из машины вышла молодая женщина – худая блондинка в коротком норковом жакете, затянутая в узкие кожаные брючки. Ничего особенного, такая, как многие, но очень даже вполне.
На заднем сиденье Рина увидела детское креслице, в нем толстого и румяного малыша, утрамбованного в пестрый, нарядный комбинезон.
Рина выдохнула и поспешила отъехать – окликать бывшего и, кажется, успешного и небедного мужа ей не хотелось. Хотя к тому времени она сама стала успешной и вполне небедной – хорошая должность, большая зарплата. Да и выглядела она замечательно – ухоженная, со вкусом одетая женщина.
Только вот без семьи. Без мужа и без ребенка.
Эта случайная встреча предполагала много вопросов. Врать она не любила, а говорить правду не собиралась.