Плохой парень// Bad Guy
Шрифт:
"Я же ничтожество. Так буду поступать, как ничтожество!
Поэтому я с силой схватил её за волосы, и услышал вскрик, когда мой член резко вошёл в неё.
И я не почувствовал ничего, кроме одного дерьмового желания вонзаться в неё так, чтобы она орала погромче.
Движения стали нарастающими и сильными, а Хва Джин лишь сильнее мне подыгрывала сама. Девушка насаживалась на меня, извивалась, и вскрикнула опять, когда я ткнул её лицом в одеяла на полу, и вошёл на всю длину, продолжая сильными толчками заставлять
Прошла от силы минута и она начала дрожать от оргазма, а потом прогнулась сильнее, и я почувствовал, как влагалище сокращается, а девушка кончает.
И застыл… Даже воспоминания о Мён Хи не заставили меня остановиться. Но вид дрожащих плеч и спины, на которой были плавными прядями разбросаны волосы, вынудил это сделать.
И я охренел.
"Я верю тебе…" — серые зеркала, полные боли и дрожащая спина и плечи.
"Тебе стыдно?" — голос такой, словно Лика действительно беспокоилась обо мне.
"Обо мне никто никогда не беспокоился…" — пронеслась собственная мысль и я опомнился от этого дерьма.
— Не останавливайся… Хочу ещё… — я услышал надрывный дрожащий всхлип и в ужасе отпустил волосы совершенно чужой и незнакомой девушки.
Поднялся за секунду, и охерел от того, какой хернёй я занимался.
Зачем мне это? Зачем я вымещаю свою несостоятельность на этой девице? Я дебил? Или совсем рехнулся?!
— Поднимись! Банкет окончен! — тихо, но, наверное, слишком грубо скомандовал, и услышал хохот.
— Ты издеваешься? — она развернулась и накинув на себя халат начала хохотать прямо мне в лицо.
— Нет! — я стянул презерватив и бросил его на пол, подняв штаны.
Хва Джин продолжала ржать, пока я одевался, но как только надел куртку, со злостью прошипела:
— Меня ещё никто так не унижал!
— Значит, я буду первым, крошка. Сайонара! *(Прощай!) Кстати, выдавать себя за кореянку не хорошо, дорогуша. Но все же… — я остановился в пороге и легко кивнул в поклоне, — Спасибо, госпожа.
Как я дошел до машины, одному Будде известно. Но как только сел на водительское сидение тут же схватился за сигареты и под пристальным взглядом Джи Сина сделал глубокую тягу и откинулся на сидение, выдохнув с облегчением.
— Двадцать одна минута и сорок три секунды. Идёшь на рекорд, брат, — хохотнул этот дегенерат, а я прикусил губу и выругался.
Открыл дверь и смачно выхаркал всю херь, которая осталась на моем языке.
— Что? Так всё херово, что блевать захотелось?
— Заткнуть бы тебя. С ноги, например, — скривился и потянулся за водой в бардачке.
— Ненавидел всегда эту тупую бабскую привычку мазать себя всякой дрянью, которая потом вызывает несварение на утро, — прошипел и промыв рот водой, опять сплюнул на дорогу.
— Так а кто тебе виноват? — разве руками Джи Син и продолжил, — Ты хоть на резине проехался?
— На
— Домой вези телеса господина Пака. Я спать хочу, а тебе бы помыться. Не известно что подцепить мог, — этот болван развалился на сидении и махнул в сторону дороги.
— Вышвырну посреди шоссе на ходу! Сядь нормально, и пристегнись!
— Слушаюсь, мой сладкий.
— И послала мне карма такого идиота в друзья, — я завел мотор, и переключив передачу, вырулил на дорогу.
— Что сказал Тэ Хван? — вдруг тихо спросил Джи Син, а я начал набирать скорость, вжимая педаль газа в полик.
— Что ты наркоман и от тебя отказалось агентство.
— Значит, они выгонят меня, — глухо ответил друг, а я сжал руль сильнее в руках.
— Найди анонимную клинику и договорись с Тэ. Он хороший человек, и если ты действительно не хочешь потерять всё — убеди его и лечись. Иначе тебя посадят, если узнают. Или просто отвернуться. Все. И ты это знаешь.
Более Джи Син до самого комплекса не проронил ни слова, ровно как и я. Мне вообще не хотелось кого-то видеть или слышать. Всё потому что чувствовал себя слишком странно. Я словно потерялся. Как в тот день в Пусане, когда не мог отыскать дорогу к отцу. Я бегал по улицам, смотрел на людей, прятался от полицейских и снова бежал. А припёрся к тому с чего начал. Не добился ничего, хотя смог дойти до железнодорожной станции, даже знал на какой состав должен сесть. Но маленький мальчик забыл о том, в чем никогда не нуждался.
У меня не было денег на билет. Поэтому я стоял и плакал. Заливался слезами так, что перепугал половину народа вокруг. Мычал, ныл и звал отца. Но и тогда, как и сейчас ни хрена не сделал, чтобы отыскать свою дорогу.
Маленький избалованный ничтожный Ким Хан Бин, не был готов к настоящему. Как и сейчас! Он занимался тем, что торчал перед панорамными окнами на тридцатом этаже и смотрел вниз, выкуривая десятую сигарету и душась едким дымом.
Я не поехал домой, не включил сотовый, а набрал номер с визитки прямо со своего вольсэ. Долго ждать ответа не пришлось. Уже через час на мой номер был выслан соответствующий счёт, и я тут же перевёл нужную сумму.
Дело осталось за малым. Прийти завтра в прокуратуру или департамент, один хрен, и сказать ей, что я справился хотя бы с этим.
В окнах отражался силуэт молодого парня, в серых трениках и с голой грудью. Мокрые волосы спадали на мою смазливую рожу, и я невольно словил себя на мысли, что было бы, будь в этой квартире два человека?
Я и вторая часть меня. Моя половина…
Я и забыл, чему учил меня папа. Что он пытался вложить в этот чугунок пока был жив. Но оказывается Хан Бин хорошо помнил его слова: