Плохой парень ("Король экстази")
Шрифт:
– -Встреча наша тогда закономерна. Путч в августе 91 года прогремел. Страна, люди с ума посходили,--вдумчиво, не торопясь толкует он. – Я выкладывал как на духу тебе. Это действительно правда,--как то обиженно он глядит на меня,-- бороться старыми методами с наркотиками, это как сражаться с порывами ветра. От ветра возможно либо закрыться, как было при СССР благодаря железному занавесу либо направить ветреные порывы на благо человека. Вот примерно с тобой так поступили. Взяли под контроль так сказать…
Сказание Колошенко о прошлом отдают фантазией, блефом опера или алкогольные
– -Так вот,--рассудительно вещает оперативник.
– -В ту далекую пору ты сквознячок еле дувший. Всего лишь струей воздушной мог уйти с горизонта, куда конкуренты твои уходили. В тюрьму на лет семь или трупом в канаву свалиться от пули бандосов.
– - А тебе, наверное, казалось типа ты неуловимый? Прыткий, изворотливый? Фартовый?—расплывается блаженной улыбкой он.
– -Возможно,--сухо, олимпийским спокойствием роняю я.
– -Ан нет старичок. Ураганом необузданным мы сотворили тебя. Еле заметной струйке воздуха придали неповторимости и персональной красоты. Ты стал мощнейшим торнадо в современной истории наркоторговли России,--он вытягивает вверх правую руку с поднятым указательным пальцем.—Номером один торговцем.
– -Ты блефуешь Андрей. Хрень несешь. Думаешь развести меня? Или ты бухой в хлам? – возмущаюсь, привстаю с места.
– -Сядь,--орет он. Я, подчиняясь, опускаюсь на стул.
– -Успокойся, man. Слушай далее!—распоряжается Колошенко.—Только неперебивай.
Скулы оперативника играют желваками. Андрей напряжен излишне, уже не таит шумящих чувств, которые его обуревают под конец разговора.
– -Майкла и Шмелева мы к тебе пристроили. Под Майкла сделали подводку иностранные коллеги полицаи. На компаньона твоего материала выше крыше доказательственного о причастности к наркоторговле. Шмель у нас в оперативной разработке с 1989 года. Мы настоятельно порекомендовали принять твое предложение о поставках «экстази». Он повозмущался из проформы. Преступный авторитет все-таки!
– -Колошенко не сдерживаясь, ржет, процеживает через смех,-- но согласился. А, когда ты «уговорил» меня от Шмелева тебя спасать. Мы вообще не разлей вода вместе с тобой.
Колошенко прерывается, щурится в мою сторону, выглядывая вопросы от подопечного. Не интересно, почему и зачем он поступил так со мной. Правду или ложь говорит опер не проверить, да и не нужно. Финита ля комедия. Дружба оказалась сплошным фарсом. Приятельское, близкое общение ординарным контролем правоохранительных органов.
Колошенко льет потоком откровений о наших приятельских взаимоотношениях, отлично спланированном заговоре партнеров, моей безысходности впереди.
– - Четко сработали операцию,--с нескрываемой гордостью делится он.—Ты перед отъездом в Литву проронил невзначай о настроении бросить бизнес. Я понял пора действовать! До этого выжидал я,--делится тактическими ходами оперативник.
– - Поведение хулиганское твое опять же,--фраза определенно отдает претензией ко мне,-- поездка в ближнее зарубежье без уведомления. Источники доложили о планах Антона Кнутикова в Вильнюс поехать,--интонация шкварчит обвинением. Я тогда ненароком подумал, обратно ты не вернешься,--призадумывается
– -Признаться. Пессимистично относился к плану, предложенному коллегами по тебе. Думал, не разведешься на месть Шмелеву. Но ошибся. Бывет,--скривив губы, удивляется он.
– -Твои «друзья» стороной не прошли, подсобили в организации заговора. Гаврюша подсыпал порошок, но заметно переборщил с дозой!—лыбиться опер. Раскрывает рот, чтобы продолжить, но вторгаюсь напористо я.
– - Врешь?--подожженной спичкой вспыхиваю.
– -Поспрошай дружбана,-- язвительно советует он.--За Гаврюшенко проступков против закона наберется на полноценную уголовную статью. Трусоват к тому же Гавр. Уговаривать, возиться с напарником твоим долго не пришлось.
– -Вы же меня чуть не прикончили! Скоты!-- ору срывая голос.
– -Ну, ну Антон,--придерживает мои рвущиеся связки от крика,-- Гаврюшин косяк. Этому придурку сказано несколько раз было, сколько сыпать порошка. Задача ставилась элементарная. Сымитировать покушение. Убивать тебя никто не помышлял. Ты живым нужен!
– -Бович пособничал с монтажом аудиопленки. Запись лоховская, левая, топорно сработанная. Но ты повелся,-- с сожалением удостоверивает Колошенко.
– -Хороший ты Антош парень,-- ласково лечит опер.--Сколько лет рука об руку шествуем с тобой!—призадумывается несколько секунд он.--Поверь man! Желание естественно огромное помочь тебе! Коллеги отговаривали,--как то брезгливо роняет он,-- мол, борзый Кнутиков, аргументировали они. Кинуть на растерзание к Шмеловской братии предлагали.
– -Наш диалог в больнице касаемо Шмелева я на пленку писанул на всякий случай,--словно извеняюще крякает Колошенко.--Ты же понятно дело в курсах, за Шмелева братва на ремни тебя порежет!
– -Сука ты Андрюша,--процеживаю сквозь сжатые зубы.
– -Спасибо Антош за благодарность,--кланяется головой он.--Только не забудь!!!—повышает тон.—Кто твою ребячью задницу прикрывал от наездов бандитов, ментов.
– -Главное! Ты тут целкой не притворяйся!--сурово.-- На дружбу нашу не ссылайся. Мы на разных баррикадах. Я мент, ты преступник. Никто тебя за руку не тянул наркотой торговать. Даже отговаривали. Повспоминай,--просит он.
– - Но, ты хотел красивой жизни и преступной романтики,--напоминает Колошенко.—Получил?-- придирчиво.-- За преступления расплата приходит Антонио!-- Если ты в 24 года не усвоил закон жизни. Твои половые трудности,--устанавливает опер, словно собрав доказательства сего факта, теперь предъявляет мне конечный расклад.
– - Лично мне ничего плохого ты не сделал. Поэтому вредить тебе нет желания,--Колошенко осторожно заглядывает мне в глаза.--Ты затеял игру по неким правилам. Инструкцию для участника не до конца дочитал по малолетству. Чтож бывает! Молодость зелена! – с пониманием соглашается.--В конце инструкции для применения пункты важные вставлены. Если бы «дочитал», а точнее поспрашивал старших товарищей о последствиях,-- несколько призадумывается оперативник, видимо проецируя иную ситуацию на случай моей осведомленности о концовке игры.-- В опасных аферах три варианта завершения тюрьма, могила, или мы!—простецки доносит Колошенко эпилог остросюжетного романа.