Плохой
Шрифт:
— Потому что такой мужчина, как я, не появляется в одиночестве, а твоя красота мне идёт. — Он достаёт из буфета свой фирменный бренди.
— Что ж, я так рада, что попала в твой постоянно растущий гарем. — Я наклоняю голову. — Прямо по соседству с женой российского президента. — Я кладу руку себе на грудь. — Мой папочка был бы так горд.
Лёгкая ухмылка растягивается на его губах.
— Будь готова к десяти, — говорит Ронан, поворачиваясь ко мне спиной. Меня оставили без внимания.
***
Я стою на возвышении, откуда открывается
Если бы только они знали…
Он произносит какую-то речь по-русски, и они аплодируют ему. Он поворачивается ко мне с широкой улыбкой, и вспыхивают камеры. Я притворно улыбаюсь, наблюдая, как он перерезает бледно-голубую ленту золотыми ножницами. Люди снова хлопают, и Ронан пожимает несколько рук, прежде чем подойти ко мне и положить руку мне на талию, в то время как его губы касаются моей щеки.
— Улыбнись, Красивая. — Он поворачивается к толпе, в то время как камеры продолжают делать снимки.
Я изображаю минутную застенчивость и слегка прижимаюсь лицом к его груди.
— У меня, блядь, уже лицо болит, Русский.
— Ах, но фотографии будут так красиво смотреться в газетах. Люди могут даже подумать, что ты цивилизованная женщина.
Я продолжаю улыбаться сквозь стиснутые зубы.
— И люди будут думать, что ты второе пришествие Матери Терезы, а не парень, который, вероятно, замышлял её смерть с неизвестными целями.
Он смотрит на меня и улыбается.
— Мне нравилась Мать Тереза.
— Так и знала. — Я прищуриваюсь, глядя на него. — Я знала, что она продажна. Никто не может быть настолько чертовски праведным.
Он смеётся, собственнически кладёт руку мне на талию и уводит со сцены. Люди останавливают его то тут то там, пожимают ему руку и поют дифирамбы, пока, наконец, мы не выходим на улицу. Машина ждёт на кольцевой развязке, её водитель придерживает дверцу. Я забираюсь внутрь, и Ронан садится рядом со мной, всё ещё улыбаясь людям, собирающимся снаружи, когда дверь закрывается. Машина отъезжает, и он на выдохе откидывает голову на спинку сиденья.
— Как ты это делаешь? — стону я. — Все эти улыбки, хрень и грёбаные любезности.
— Мне скорее нравится эта театральность. Манипуляция с нанесением одной маски на другую и ещё на одну, пока на меня не будут смотреть не иначе как на святого или дьявола, в зависимости от того, кого ты спросишь.
Я фыркаю.
— Ты не настолько хорош, Ронан. Дьявол не может спрятать свои рога.
— У дьявола нет рогов, маленькая кошечка.
— Нет, очевидно, он носит костюм, сшитый на заказ.
Его глаза блестят.
— Вполне возможно, что ты самая забавная заложница, которая у меня когда-либо была. Поздравляю!
Я нацепляю на лицо милую улыбку.
— Ты мудак, ты знаешь это? — он, конечно, игнорирует меня.
Город
Водитель открывает дверь, и мы оба выходим, направляясь в ресторан. Молодой администратор встречает нас в дверях с напряжённой улыбкой. Не говоря ни слова, она проводит нас в отдельную комнату в задней части здания. Ронан останавливается в дверях и качает головой, говоря ей что-то по-русски. Она застывает и бледнеет, прежде чем развернуться на каблуках и повести нас в главный ресторан. Он буквально вселяет в людей страх Божий, и я не буду притворяться, что наблюдать за этим неинтересно.
Администратор раскладывает меню на столике у окна. Ронан отодвигает мой стул, и она ошеломлённо смотрит на меня. Думаю, он не часто приглашает женщин на ланч… Он что-то ей говорит, и она поспешно уходит. Нахмурившись, я сажусь на своё место, и он пододвигает стул, прежде чем сесть напротив меня. Кладёт салфетку на колени и одаривает меня ослепительной улыбкой. В ответ мой желудок слегка сжимается. К чёрту его и его лицо, достойное модели.
— Почему мы здесь? Ты с кем-то встречаешься? — спрашиваю я, но тут всего два стула.
Он бросает взгляд на часы.
— Уже полдень.
— И? Ты не нападаешь с пассивно-агрессивными угрозами до пяти?
— Сейчас время обеда. — Он замолкает. — Мы обедаем.
Я морщу нос.
— Мы обедаем… в ресторане… типа свидание?
Широкая улыбка появляется на его губах.
— Именно так.
Я откидываюсь на спинку стула и барабаню ногтями по накрахмаленной белой скатерти.
— Дай угадаю, президент и его супруга должны прибыть с минуты на минуту?
— Нет.
Что, чёрт возьми, он задумал на этот раз?
Он всегда что-то замышляет. Я не возражаю быть частью его планов, если я знаю, в чём они заключаются, или, по крайней мере, смутно представляю, в чём их смысл, но мне не нравится не знать чьих-то мотивов. Напевая себе под нос, он берёт меню, и я переключаю своё внимание на то, что лежит передо мной. Всё написано ёбанными иероглифами.
Подходит официантка с бутылкой вина и наливает два бокала. Ронан закрывает меню и складывает руки на столе перед собой, разговаривая с ней, я думаю, делая заказ. Я тычу пальцем в случайный пункт меню и показываю официантке. Она меня не замечает.
— Я заказал за тебя, — говорит он, когда официантка берёт меню и исчезает.
Я закатываю глаза.
— Ну конечно же.
Он тянется через стол и берёт мою руку.
— Итак, дорогая Камилла, что самое худшее, что когда-либо случалось с тобой? — я свирепо смотрю на него и пытаюсь выдернуть руку, но его хватка становится болезненной. — Оставь руку, — приказывает он.