Площадь Магнолий

Пембертон Маргарет

Что-то шевельнулось в застывших глазах Якобы, она сжала ладонь Кристины и сказала:

— И ты была так добра ко мне, Лия! Всегда очень добра. Удивительно, что моя внучка тоже здесь! Неужели я снова вижу ее после стольких лет разлуки?

— Почему все плачут? — спросил Мэтью у Коллинза, все еще сидя у него на коленях. — Что случилось, дядя Дэниел?

— Но как им удалось

выбраться из Германии? — повторил вопрос Карл.

— У Якобы тогда был британский паспорт, — ответил викарий, наслаждаясь фантастическим ходом событий. — Их продержали под арестом всего несколько недель. Шел 1936 год, как вы помните. Тогда чудовищная антисемитская кампания еще не набрала силу.

— Узнав, что тебе удалось покинуть Германию, доченька, мы сообразили, где тебя нужно искать, — тем временем говорила Ева Кристине. — Но когда мы добрались до Англии, бабушка потеряла память. Она забыла всех своих друзей и их адреса, помнила только, что когда-то они с Лией жили в Бермондси, рядом с Темзой.

Дэниел закатил глаза к потолку: ведь до Бермондси рукой подать! Но и там так много улиц, площадей и переулков…

— Я хочу познакомить вас со своим мужем, — сияя от счастья, сказала Кристина и, взяв маму и бабушку за руки, подвела их к Джеку, стоявшему у пианино. — Он, к сожалению, не еврей, но очень хороший человек!

— Рад познакомиться, — ошалело вымолвил Джек, не в силах осмыслить происходящее. У него не укладывалось в голове, что мама и бабушка Кристины живут в Лондоне с 1938 года. Как же викарий вышел на их след?

— Но где они жили? — спросил Джек у Рут. — Совсем неподалеку от нас?

— Точно не знаю, — пожала плечами Рут. — Эмили говорит, что Мошамбо ограничился общими ориентирами — Лондон, район, прилегающий к Темзе. Получив такую информацию, викарий начал обходить синагоги, еврейские магазины и мастерские, расположенные к югу от реки. И лишь сегодня ему улыбнулась удача: он нашел по подсказанному ему раввином адресу тех, кого искал.

Ева Франк окинула Джека изучающим взглядом и наконец кивнула, выражая свое одобрение.

— Теперь это уже не имеет значения, — проговорила она, подразумевая его непринадлежность к

евреям. — Главное, что ты любишь мою дочь. И если ты станешь заботиться о ней и она будет счастлива с тобой, я тоже буду счастлива.

— Какое прекрасное Рождество! — заметил Чарли. — Это настоящее чудо!

— А мы еще будем петь хором? — осведомилась Роза, искренне желая, чтобы все наконец вспомнили про праздник.

— А сплясать, как в добрые старые времена, при твоей маме и бабушке можно? — спросила Нелли у Кристины, искренне надеясь, что танцы не покажутся неуместными в этой поразительно эмоциональной ситуации.

— Я возьму еще один пирожок? — обратился Билли к Кейт как к хозяйке дома. — А то я не распробовал, вкусные ли они.

Дэниел и Альберт усадили Якобу в кресло. Джек сказал Еве, что они должны немедленно перебраться из своего нынешнего жилища к ним с Кристиной, и тогда все они заживут одной большой еврейской семьей. В этот момент раздался громкий и настойчивый стук в дверь.

— Кто бы это мог быть? — обернулся Леон к Кейт. — Ты никого больше не приглашала?

Кейт покачала головой.

— Я открою. — Билли пулей вылетел в коридор, желая быть полезным и заслужить еще один пирожок.

— Кажется, у нас скоро появятся новые соседи… — Леон посмотрел на Еву и Якобу.

— И кое-кто еще. — Кейт взяла его руку и приложила к своему животу. — Ты чувствуешь, как шевелится наш будущий сыночек? Совсем легонько, как мотылек, бьющий крылышками.

— Это наша дочка, — нежно возразил Леон. В гостиную вбежал Билли и закричал:

— Там полицейский! Он говорит, что на крыльце дома Нелли стоит измученный молодой человек с вещевым мешком за спиной.

— Ну и Рождество выдалось на этот раз! — вскричала толстуха, поднимаясь с кресла. — Сплошные чудеса творятся весь вечер! Это вернулся мой дорогой племянник, мой Гарольд!

Хетти снова уселась за пианино, а Нелли с поразительной быстротой выбежала из дома, преисполненная решимости скорее привести племянника на самое потрясающее празднование Рождества, какое только знала площадь Магнолий.