Площадь Согласия. Книга 1
Шрифт:
— Ты почему так долго прятал это чудо? — нагнулась к Мишке Лариса, пока шел проигрыш между куплетами.
— Да я сам ее в первый раз осенью услышал! Хороша, правда?
— Да это готовый номер! — убежденно прошептала та в ответ.
Прощай. Передай привет Далекой страны облакам, Всему, что дарило свет, Всему, что осталось там. Прощай. Передай привет Далекой страны облакам — Любовь,— Молодец! Умница! — захлопала в ладоши Лариса. — А есть еще что-нибудь? Повеселее?
— Можно и повеселее, — улыбнулась Тамара. — Есть такая глупая песенка, мы ее на турслете сочинили.
Однажды вечером — все было в турпоходе — Зажгли костер, ночлег устроили, вздохнули, Устали очень, сголодались на природе И в рюкзаки свои в надежде заглянули. Все как один в одну секунду онемели: Где колбаса? Ведь мы ее еще не ели. И тут раздалось — кар-р-р! Гостей не ждали, гостей не звали, Но только вверх мы дружно головы подняли — А на ветвях и колбаса, и булки с сыром, И мы на сыр теперь тот молимся всем миром.Через минуту сначала Мишка, а за ним еще пара ребят вскочили на сцену и, размахивая импровизированными крыльями, стали изображать стаю ворон. Кто-то схватил гитару и, подобрав немудреные аккорды, присоединился к Тамаре у другого микрофона.
— Ворона… Белая ворона, — осененная идеей, прошептала Лариса.
А мы кричали, а мы визжали. А мы под деревом чего ни вытворяли, Надменный зритель лишь взирал самодовольно, А нам, голодным, так было больно!Забавная песенка сделала свое дело, и все, кто находился в зале, стали от души дурачиться. Веселилась и Лялька Фунтик с подружками.
Ну что за птица? Как ей не стыдно! Устали, выдохлись — и стало так обидно. Пока паршивка сверху наш концерт смотрела, Всю колбасу и сыр благополучно съела…— Ленская, что у вас творится?! — донесся из глубины зала громовой бас. — Вы что, собираетесь весь этот бардак завтра показывать?
В одно мгновение все на сцене замерли и стало тихо.
— Петр Викторович, — стала оправдываться Лариса. — Это просто импровизация во время перерыва.
— Да ваша импровизация на весь институт гремит, а в аудиториях вечерники занимаются! Крапивина?! — Казалось, декан не мог поверить собственным глазам. — И вы исполняли эту глупость?!
Ребята на сцене как по команде подскочили к смущенной Тамаре.
— Никакая это не глупость! — дружно запротестовали они.
— А что же тогда? — с издевкой уточнил Кравцов. — Что-нибудь приличное вы можете исполнить?
— Могу… Романс, — прозвучал в тишине Тамарин голос.
— Значит, романс? Ну ладно, — согласился Петр Викторович и демонстративно уселся на сиденье во втором ряду. — Слушаю. Я вас очень внимательно слушаю, Крапивина.
Все остальные незаметно покинули сцену, а через секунду из динамиков полилась совсем другая мелодия.
В— Красиво, — спустя несколько мгновений оценил декан. — Слова непонятные, но звучит красиво. Вот вам, Ленская, совсем другая песня! И самим послушать приятно, и другим показать не стыдно. Репетируйте! — поднялся с места Кравцов. — Только без фокусов!
— Уф! — пронесся по залу вздох облегчения, едва за ним закрылась дверь.
— Завтра выступаешь! — не терпящим возражений тоном заявила Лариса.
— Как — завтра?!
Тамара растерялась: одно дело — спеть в узком кругу и совсем другое — перед залом, полным студентов.
— А вот так! — вместо Ленской ответил Трушкин и окинул всех гордым взглядом: — Ну, что я вам говорил?
— Плохо, значит, говорил! — накинулась на него Лялька Фунтик. — Мы, можно сказать, в непосильных потугах пытаемся что-то выродить, а рядом неучтенные талантищи бродят. Да Тамара — просто чудо!
— А кто автор? — задал закономерный вопрос молодой человек, которому она передала гитару.
— Стихи одной молодой поэтессы… Ее никто не знает.
— Соответственно, музыка — молодого, никому не известного композитора, — хмыкнул парень с гитарой. — И как прикажете объявлять?
— Придумайте что-нибудь.
— Ладно, попробуем. На сегодня все, — хлопнула в ладоши Лариса. — Завтра в двенадцать встречаемся в моей комнате.
— А сегодня? — недоуменно спросил Трушкин. — А как же чай?
— Ну, хорошо, — согласилась та с улыбкой. — Кому не надоело наше шумное общество, приглашаю на чай.
Решив заглянуть к Ленской опять же из чистого любопытства, к себе Тамара вернулась лишь к двум часам ночи. Чаепитие у культорга, по-видимому, было традицией: откуда ни возьмись на столе появился торт, после него в ход пошли булочки и черствый хлеб с вареньем, кто-то без конца бегал на кухню ставить чайник. И все же главным блюдом здесь было общение. Чувствуя себя слегка осиротевшей после Инночкиного замужества, Тамара впервые попала в компанию, где собрались близкие по духу люди: вместе со всеми она смеялась, слушала стихи, читала сама, подпевала каждому новому солисту, обсуждала завтрашний сценарий и в душе была безмерно благодарна этой разношерстной компании, так легко принявшей ее в свои ряды.
В день концерта его участники освобождались от занятий. Честно проспав по такому случаю первую пару, Тамара все-таки решила сходить на лабораторную по физике, которую перед зачетом все равно пришлось бы отрабатывать.
— Ты куда пропала? — обрадовалась ей Инночка и, загадочно улыбнувшись, выпалила: — У меня для тебя две новости. И обе очень хорошие.
— Во-первых, это не я пропала, а ты. Во-вторых, разве так бывает, что две новости — и обе хорошие? Кстати, у меня тоже есть кое-какая новость.