Плоский человек
Шрифт:
— Он ушел внезапно, миссис Педдингтон, или причиной его ухода стала продолжительная болезнь?
— Внезапно, очень внезапно. — Ее глаза подозрительно заблестели.
— Возможно, так было лучше и для вас, и для него. И как он ушел?
— Из окна, — ответила женщина и погасила сигарету в пепельнице.
— Смерть — очень печальное событие: сегодня человек с нами, а завтра его уже нет, — сочувственно пробормотал Тадеуш. — Вы сказали «из окна», миссис Педдингтон, или я ослышался?
— Нет, не ослышались. Он ушел из окна гостиной.
— О Господи!
— Оно
— О Господи! — повторил Конвей.
— Балкон решили заменить. К несчастью, я забыла предупредить об этом Адама. В последние дни у него было много работы, и он редко бывал дома. Сегодня утром ему захотелось подышать свежим воздухом…
— Да, рано утром воздух был на удивление свежий.
— Прежде чем я догадалась, что Адам собирается делать, и могла ему помешать, он открыл окно и вышел наружу.
— И это… стало причиной его смерти?
— Да, — поджав губы, кивнула миссис Педдингтон. — Смерть наступила немедленно. Дело в том, что наша квартира находится на последнем, десятом этаже.
— О Господи! — задрожал Тадеуш.
В комнату вошел Джон. Он молча поставил серебряный поднос на стол и вышел. Беседа со странной клиенткой утомила Тадеуша Конвея, и он нуждался в перерыве. Коре Педдингтон владелец похоронного бюро налил чаю, а себе — кофе. Поднеся чашку на несколько дюймов к своим густым усам, он с наслаждением вдохнул аромат. Джон знал любовь хозяина к горячительным напиткам и, как всегда, добавил в кофе виски.
Во время чаепития Тадеуш постарался сменить тему беседы. Он выяснил, что Педдингтоны прожили вместе двадцать лет, но детей у них не было. У Адама Педдингтона была сестра в Канаде и несколько племянников, которых он никогда не видел.
— Я вам сочувствую, ведь вы прожили вместе целых двадцать лет, — печально произнес гробовщик. — Многие наши клиенты лишены такого счастья. После двадцати лет совместной жизни остается много воспоминаний. — Он поставил чашку на блюдце и удивленно спросил себя, не виски ли заставило его произнести такую глупость.
— Не стану кривить душой, Адам был трудоголиком. На первом месте у него всегда стояла работа. Так что мне пришлось двадцать лет прожить с арифмометром. После свадьбы пришлось экономить каждый цент, чтобы он закончил вечернюю школу. Когда он стал бухгалтером, мы принялись копить деньги на дом. В конце концов мы его купили, но тут же с выгодой продали. Прибыль вложили в другую недвижимость, затем — в ценные бумаги. Знаете, у нас ведь так и не было медового месяца.
— У меня его тоже не было, — печально вздохнул Тадеуш, который еще не был женат.
— Я не стану проливать слезы после его смерти, — продолжила миссис Педдингтон. — К чему это лицемерие? Если честно, мистер Конвей, то в последние годы мы были далеки и с каждым днем все больше отдалялись друг от друга. С каждой новой ступенькой, которую он преодолевал на служебной лестнице, пропасть между нами расширялась. С годами его потянуло на молодых женщин.
— Да, многие заблуждаются, думая, что успешная карьера
— Вы правы. Хотя я и не знаю, сколько он получал, но получал он неплохо. Адам не говорил со мной о работе и деньгах. Я уверена, что если богачом он и не был, то к состоятельным людям мы точно относились.
— Тогда объясните, почему вы хотите свести расходы на похороны к минимуму. Конечно, я не сторонник экстравагантности и излишеств, но все же…
— У меня нет выбора, — вздохнула миссис Педдингтон. — Я должна урезать смету.
— Но вы же унаследуете его деньги?
— Унаследую, однако не сразу. Мой супруг почему-то всегда недолюбливал богатых вдов. Он считал, что между смертью мужа и получением наследства должен пройти… очистительный период. Это время, по его теории, позволит им критически переосмыслить прошлое и более взвешенно относиться к будущему. Поэтому, наверное, он и вписал в свое завещание пункт, согласно которому я в течение двух лет после его смерти должна жить только на страховку.
— Страховка, — задумчиво повторил Тадеуш. — Ну и что здесь плохого? Ведь ее можно получить немедленно, да?
— Можно, — кивнула миссис Педдингтон, — но муж поставил еще одно условие. Следующие два года я должна жить исключительно на деньги от его страховки. Я не должна работать, не имею права обращаться в банки за кредитами, не могу иметь абсолютно никаких других источников дохода. Я не имею права закладывать квартиру, личные вещи, драгоценности, которых у меня, кстати, нет. Единственное, что он разрешил, — это просить милостыню. Еще я могу пользоваться деньгами, которые находятся в моем распоряжении на момент его смерти.
— Довольно необычный документ, — сочувственно прокомментировал Тадеуш Конвей. — И какие вас ждут последствия, если вы нарушите его условия?
— Я получу лишь десятую часть состояния Адама. Все остальное достанется его сестре и племянникам.
— А какова сумма страховки?
— Две тысячи долларов.
— Вы хотите сказать, что должны жить два года на две тысячи долларов? — недоверчиво переспросил гробовщик. — Но, моя дорогая леди, это меньше двадцати долларов в неделю.
— Знаю. Адам мне все подробно объяснил. Когда мы поженились, он как раз зарабатывал две тысячи в год. Мы жили на них и даже ухитрялись что-то откладывать.
— Но двадцать лет назад стоимость жизни была намного ниже.
— Не забывайте, что стоимость смерти тоже была другой.
— Но две тысячи долларов, мэм, это же смешно! Вам придется просить милостыню.
— У меня около пяти сотен на банковском счете, о котором не знал Адам. Это единственное, о чем он не знал.
— Ну что же, курочка клюет по зернышку… — философски заметил Конвей.
— Не все так плохо. Страховка удваивается в том случае, если он умрет не естественной смертью. Падение с десятого этажа, с которого сняли балкон, думаю, подпадает под эту категорию.