Плоть (авт. сборник)
Шрифт:
— Да, дитя мое, — произнес капитан, и в голосе его прозвучала непривычная ласка. Я не мог рассказать тебе, в чем заключается болезнь. Полагал, что сумею сохранить тебя в безопасном неведении. Но оставаться подле тебя не мог. Думаю, теперь ты понимаешь, почему?
— Да. Только зачем тебе понадобилось убивать Пита?
— Один из членов экипажа доложил мне, что Клакстон вошел в твою каюту. Зная, что случится неизбежное, я поспешил к тебе и велел ему выйти. У него на пальце блестело твое кольцо. Я вызвал у тебя такой испуг, что контроль со стороны онерса стал слабее, так как был отвлечен в другую сторону. А еще через некоторое время вы с Питом забились в припадке…
— Почему? — спросил
— Если воздержание длится слишком долго, онере вызывает возбуждение всей нервной системы. Он теряет особый контроль над половыми железами и стимулирует полное расстройство нервной системы, что выражается в припадке «хозяина».
— Значит, я оказался неправ, выдвигая гипотезу об эпилепсии, — сказал Галерс. — А что тогда обуславливает падение сахара в крови и появление инсулина?
— Во время полового возбуждения «хозяина», — пояснил Эверлейк, — онере пожирает необычайно большое количество глюкозы. Она нужна ему для выработки необходимой нервной энергии, чтобы возбудить «хозяина». И еще для того, чтобы началось выделение половых клеток из мешочка. Это-то и понижает содержание сахара в крови. Обычно особого вреда это не приносит, так как возбуждение длится, как правило, не более нескольких минут. Но в том случае, когда «хозяева» сдерживаются в присутствии друг друга, что и произошло в данном случае, потребление сахара продолжается. Резкое его падение вызывает защитную реакцию организма в виде выделения адреналина, сначала из головного, а затем — из спинного мозга. Но в кровь его попадает недостаточно, чтобы стать причиной адреналинового шока. Когда «хозяин» теряет сознание, в аналогичную ситуацию попадает и паразит. Он прекращает пожирание глюкозы, пока не придет в себя. Но к тому времени, если убрать сексуальное стимулирование со стороны другого «хозяина», онере возобновляет свое обычное, спокойное функционирование.
Оглянувшись на дочь, капитан сделал небольшую паузу.
— Когда у Дебби и Клакстона начался приступ, я понял, что наделал. Нужно было сказать им, что их ожидает. Я чувствовал себя очень виноватым, но расслабляться было никак нельзя. Я не доверял Клакстону. Он совсем недавно перешел в веру Ремо. У него был еще чуждый нашему образ мышления и совсем другое понимание общественного долга. Он мог проболтаться обо всем этом властям. И… Повторяю, я не доверял ему и не хотел, чтобы он был с моей дочерью.
Галерс внимательно посмотрел в глаза Эверлейку. За монотонным потоком слов он сумел разглядеть с трудом сдерживаемый гнев.
— Отдавая себе отчет в том, что Клакстон ни за что не прекратит попытки встречаться с моей дочерью, я решил, что… еще одна… еще одна смерть не сделает мои прегрешения более ужасными, чем они были уже к тому времени. Поэтому, я связал его, поместил в спасательную лодку и отправил в земную атмосферу. И только после этого известил Лунную Станцию о болезни, находящейся на борту дочери. Пришлось, разумеется, притворяться несведущим в отношении того положения, в котором она на самом деле очутилась.
Галерс взглянул на Дебби и прочел на ее лице тот же вопрос, который вертелся на языке у него самого.
— Как же вам удавалось избегать воздействия онерса, когда вы сами находились рядом с Дебби как до припадка, так и после?
Эверлейк закрыл глаза.
— Настоящий мужчина способен многое выдержать. — В голосе его снова зазвучал гнев. — Больше я ничего не могу вам сказать. Вы можете только догадываться, почему я не был подвластен онерсу тогда и поддался
Марк был с ним абсолютно согласен. Он посмотрел на Дебби, которая все еще сидела у стола, и погладил ее по плечу.
— Я вернусь, дорогая. Очень жаль, что мне приходится передать твоего отца властям, но иначе нельзя. Понимаешь?
Она кивнула и, как бы преодолевая какое-то внутреннее противодействие, слегка прикоснулась к Галерсу.
Он прошел в радиорубку, связался с агентом «Саксвелла», изложил ему возникшую ситуацию и через двадцать минут вернулся в лабораторию. На груде перекушенных проводов лежали кусачки. Дебби сидела за столом.
— Он сказал, куда идет?
Она подняла на Галерса заплаканные глаза.
— К озеру. Сейчас уже подплывает, наверное, к середине.
— Значит, бессмысленно посылать кого-то в погоню?
— Разумеется. Все равно не успеют. И я не хочу, чтобы успели. Это самое лучшее. Он любил «Короля Эльфов» больше, чем меня, и не смог бы жить взаперти в сумасшедшем доме.
— Знаю. Но меня удивляет, что он не забрал тебя с собой.
— Отец сказал, что у меня есть еще кое-что, ради чего стоит жить. А сам не смог перенести мысли о том, что все, что он сделал, оказалось напрасным.
Она протянула Галерсу левую руку.
— Перед тем как уйти, папа вернул мне это. А я была уверена, что оно осталось у Пита.
На пальце девушки блестело массивное золотое кольцо со щитом, отражающим брошенное в него копье.
Эпилог
Как только был объявлен карантин и все ремоиты, служившие в космосе, выявлены и проверены, Галерс принялся за работу. Он пришел к выводу, что онере, будучи животным внеземного происхождения, притом с узкоспециализированной физиологией, не смог бы так быстро приспособиться к анатомии человека, если бы предварительно не обитал в подобных человеку существах. Отсюда следовало, что на Мелвилле такие существа есть.
Так оно и оказалось. На других материках Мел вилла обитатели гуманоиды, с которыми у землян не было почти никаких контактов, вследствие политики невмешательства, проводимой Земным Правительством. Эта политика предусматривала запрещение космическим компаниям вести дела с аборигенами, пока они не будут тщательно обследованы антропологическими экспедициями. За последние 50 лет в этом и не было особой необходимости. Самим же ремоитам было разрешено поселиться на планете только потому, что их материк еще не был открыт и, тем более, освоен коренными обитателями планеты, уровень развития которых соответствовал земному средневековью.
Тем не менее, по мнению Галерса, было совершенно невероятным, чтобы ремоиты тайно, в обход законов, не сделали бы попытки обследовать аборигенов на предмет заболеваемости онерсом. И вполне могло оказаться так, что у этих, хотя и неразвитых, с точки зрения земной цивилизации, разумных существ есть способы разрешения этой проблемы.
Молодой врач оказался прав в том, что касалось аборигенов. А ремоиты, пытающиеся скрыть свои «грехи» под покровом тайны, понапрасну страдали почти полстолетия, потому что у обитателей других материков уже тысячи лет существовали свои методы борьбы с онерсами. Они были жестокими, и вследствие недостаточного развития медицины пациенты обычно погибали. Но у этих методов было и преимущество (с их точки зрения). Оно заключалось в том, что при их применении всегда погибал паразит.