Плоть [ Авт. сборник ]
Шрифт:
Тут Джек заметил, что Чаксвилли уже пришел в себя и кто-то помог ему выбраться из фургона Таппана. Тем временем Уолт Кейдж направился прямиком к сыну, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Он смотрел только на Джека и в левой руке его была сабля. Борода Уолта промокла от слез.
— Сын, — Кейдж-старший говорил таким необычным тоном, что Джек сразу испугался, — Тони рассказал мне и твоей матери… Он просто не мог… Не мог этого скрывать…
— Чего, отец?
— Он говорит, что видел, как ты, Джек Кейдж… целовал сирену.
— И что же?
— Ты… сознаешься в этом?
Джек не опустил глаз под взглядом отца:
— Да. А что такого? Я этого не стыжусь.
Уолт взревел и взмахнул саблей. Эд перехватил его руку и драгоценное оружие зазвенело по полу. Уолт принялся баюкать вывихнутое запястье, а Эд поспешно нагнулся и поднял саблю.
Только теперь, когда Уолтер Кейдж с быстро распухающей кистью руки остолбенело замер посреди амбара, до него дошло, что его сын и его командир связаны по рукам и ногам.
— Что произошло, мистер Чаксвилли?
Чаксвилли, сумевший избавиться от кляпа, быстро объяснил. Лицо его было черно от запекшейся крови.
Уолт окаменел. Слишком много потрясений сразу навалилось на него. Удары, сыплющиеся со всех сторон, не давали времени решить, на который из них реагировать сначала. Сейчас Уолт был просто растерян и беспомощен.
— Сегодня ночью мы собираемся перебить ваших вийров, мистер Кейдж, — обратился к нему Эд Ванг, многозначительно помахивая саблей, — надеюсь, вы нам поможете?
Святой Дионис, новый удар судьбы!
— Это… бунт, да? — прошептал Уолт, — А почему Джек связан? Встал на сторону Чаксвилли? Или… что?
— О, Джек в порядке, мистер Кейдж, — добродушно произнес Эд. Сталь в его руке произвела на него волшебное действие. — Джек просто на секунду потерял голову. Но теперь… Теперь он мыслит правильно. Не так ли, братец? Конечно, того, что он любился с сиреной, вполне достаточно, чтобы приговорить его и тут же привести приговор в исполнение… Но ведь, в сущности, он просто слегка позабавился, верно, Джек? Сирены же такие аппетитные… Правда, я не уверен, что Бесс Мерримот смогла бы это правильно понять… Я имею в виду — если бы Бесс услышала от кого-нибудь о забавах Джека. Но ведь она не услышит, да, парень? А почему она не услышит? А потому, что мы оба знаем, кого следует сегодня прикончить первым, правильно? Ну, Джек, кого тебе сегодня надо прикончить?..
Джек медленно произнес:
— …Р-ли?
Эд кивнул:
— Конечно. Ты же у нас умный, Джек. Ты же понимаешь, что это единственный способ искупить свой грех, стереть его с души, смыть с тела? Ты понимаешь, что только так можешь снова стать одним из нас? Я уж не говорю о прощении Церкви…
На обоих пленниках развязали веревки. Даже с поверженным мистером Чаксвилли обращались сравнительно вежливо.
Один из мужчин, разгружавших фургон, спросил:
— Эд, а что мы теперь станем делать? Я имею в виду, со всем этим хозяйством? Ведь никто
— Ну, разумеется, — презрительно бросил Чаксвилли, — никто из вас, паршивых сорвиголов, не умеет! Так куда же вы несетесь сломя голову? Неплохо было бы как следует поучиться обращению с оружием, прежде чем именовать себя грозным воинством? Почему, подумайте, я настаивал на тщательной подготовке Дня УГ? Задайте-ка себе вопрос: какая польза от ружья, которое не умеешь даже зарядить, не говоря уж об умении стрелять, а? Кто из вас умеет обращаться вот с этой стеклянной пушкой, джентльмены? А с огнеметом? То-то же! Безмозглые чурбаны, вы ухитрились потерпеть поражение, даже не начав битву!..
— Черта с два! — вспылил Эд Ванг, — друзья, читайте инструкцию и заряжайте оружие!
Он развил бурную деятельность: выделял расчет канониров к пушке и расчет, чтобы таскать стеклянное чудовище; так в течение часа он муштровал своих вояк.
— Главное, не стрелять, пока не окажетесь так близко, что наверняка не промажете, — поучал Эд, — гривастые сдохнут со страху от одного грохота!..
— Точно так же, как твои воины после первого залпа, — пробормотал Чаксвилли.
Наконец, весь отряд двинулся по шоссе. Впереди — Чаксвилли с Джеком, оба при шпагах, за ними два человека с заряженными пистолетами, наведенными на них.
Казалось, прикосновение к стали полностью преобразило Эда, наполнило его нечеловеческой отвагой. Он то негромко напевал, то принимался расхваливать свое отважное войско, пока не пришлось свернуть с шоссе на лесную тропу, ведущую к кадмусам. Оттуда было уже рукой подать до поля, где высились жилища вийров.
Но на тропе колеса пушки сразу увязли в жирном перегное так, что усилия всех присутствующих — мужчин, привычных к тяжелому труду, — не помогли сдвинуть орудие с места.
Тогда Эд выругался и скомандовал:
— Бросьте ее к дьяволу! Все равно эта штука нам ни к чему!
Пушку оставили на тропе. Удрученные потерей, ослабившей их боевую мощь и своим неумением толком обращаться с огнестрельным оружием, с тревожными мыслями о предстоящей битве двигались через лес воины могущественного Общества УГ. При малейшем хрусте ветки под ногой или стуке оружия раздавались нервные призывы к тишине.
Наконец, между ними и полем осталась только полоса кустарника. У входа в один из кадмусов догорал костер, но никого из гривастых видно не было.
— Огнеметы — вперед! — негромко скомандовал Эд. — Джош, перестань, наконец, сопеть! Слушать всем! Здесь дюжина кадмусов. По моему сигналу огнеметчики дают огонька во входы восьми внешних. На каждый из запасных выходов — по два человека. Приканчивать каждого, кто попытается выбраться. Я сейчас разделю вас на две группы. Первая, вместе со мной — к входу в правый кадмус, всем видно? Вторая, с Джошем во главе — к левому. Чаксвилли — впереди меня, Джек — впереди Джоша. Мистер Кейдж, с кем хотели бы пойти вы?