Плоть и кости
Шрифт:
Руки Бенни ломило, а вскоре их сковала сильная боль. Дыхание стало прерывистым, но мертвые продолжали прибывать.
Их было слишком много. Так много, что Бенни не успевал перевести дух, чтобы продолжить извиняться перед ними. Ему был необходим каждый глоток воздуха, чтобы выжить. Он попятился назад, чувствуя собственное бессилие и абсолютную невозможность справиться с такой оравой зомби в этом замкнутом пространстве. Теперь, похоже, единственным вариантом для него становилось бегство. Если повезет, расщелина где-нибудь сузится достаточно для того, чтобы, цепляясь за стены,
Он попятился назад, а затем развернулся и побежал.
Но вдруг замер.
Расщелина впереди не была пустой. Из пыльного полумрака, покачиваясь, выходили стонущие толпы живых мертвецов.
Он оказался в ловушке.
5
— Ну, давайте же, — пробормотал Бенни, когда толпа зомби приблизилась, но даже сам не услышал в своем голосе оживления. В нем не было вызова. Не было жизни.
И выхода тоже не было.
Крутые стены расщелины были слишком высокими, а земля чересчур мягкой. Узкий и извилистый проход с обоих концов оказался заблокирован толпами живых мертвецов. Через несколько секунд они переберутся через завал из мертвых тел и грязи и схватят его.
Это конец.
Слова, словно фейерверки, взрывались в его голове, громкие, яркие и до ужаса реальные.
Мертвецов было слишком много, и ни единого шанса пробраться сквозь их толпы, а даже если бы у него и получилось, что потом? Он по-прежнему окажется запертым в этой ловушке, в полной темноте. Он уже убил десяток зомби и еще дюжину покалечил, и в ближнем бою он наверняка бы смог уложить еще пять или шесть этих существ до того момента, как его самого не станет. Возможно, даже десятерых, если продолжит двигаться.
Это звучало замечательно и очень героически, но Бенни слишком хорошо знал, что для того, чтобы размахивать мечом, требовалась выносливость, а каждый раз, совершая смертоносный удар, он расходовал оставшиеся силы.
Зомби никогда не уставали.
И даже если бы ему удалось прикончить тридцать штук, тридцать первый или тридцать второй мертвец непременно добрался бы до него. Они обладали терпением вечности, а он был всего лишь живым человеком из плоти и крови. Усталость и мышечное напряжение были для него столь же губительны, как укусы мертвецов.
Это чудовищное осознание не вдохнуло в него искру, подвигнув на решительные действия. Все произошло как раз наоборот. Оно лишило его решимости, и тело тут же утратило всю свою силу. Бенни безвольно прислонился к грязной стене. Его колени подгибались.
Бенни вглядывался в лица зомби, приближавшихся к нему шаркающей походкой. В последние моменты своей жизни он словно смотрел сквозь их мертвенно-бледную кожу и высохшую плоть, сквозь разложение и белесую муть глаз. На какое-то краткое мгновение он увидел в них людей, которыми они когда-то были. Не монстров. А настоящих, живых людей. Потерянных людей. Тех, кто заболел, или тех, кто подвергся нападению, тех, кто умер, чтобы возродиться в своеобразном аду, где царили невиданные доселе, ужасные мучения.
«Но ведь они пожирают людей!» — как-то сказал
И Том ответил ему, сказав самые страшные слова, которые Бенни когда-либо слышал.
«Когда-то они были людьми».
Боже.
— Никс! — воскликнул он, ощутив подступающее чувство вины, зная, какую сильную боль причинит ей его смерть. И как разочарует, но он уже ничего не мог с этим поделать.
Зомби были совсем близко. Одна сплошная мешанина из мертвенно-бледных лиц в пяти метрах от него. Монстры приближались во тьме, и на их лицах не было злобы. Один лишь голод. Челюсти щелкали, а глаза были пусты, как окна заброшенных зданий.
— Никс, — снова произнес он, а мертвые подходили все ближе и ближе.
Каждое лицо, которое Бенни видел перед собой, выглядело… потерянным. Безучастным, лишенным всякой цели или надежды. Фермеры и солдаты, простые граждане, среди них даже затесался один юноша в смокинге. За спиной у него пошатывалась девушка в лохмотьях, оставшихся от платья, которое когда-то, судя по всему, было очень красивым. Из персикового шелка с кружевной окантовкой. Она и зомби в смокинге, похоже, были одного возраста с Бенни. Возможно, на год или на два старше. Подростки шли на школьный бал, когда миру пришел конец.
Бенни перевел взгляд на меч, который все еще сжимал в руке, и подумал о том, каково это — быть мертвым. Когда эти зомби убьют его, а потом сожрут, останется от него хоть что-то, чтобы восстать из мертвых? Присоединится ли он к их компании бродячих мертвецов? Он оглядел расщелину. Из этой ловушки не было выхода. Неужели он и все эти мертвецы навсегда останутся здесь, безмолвно стоя во мраке, пока годы не высушат их дотла?
Да.
Все произошло бы именно так, и Бенни ощутил, как сжалось его сердце. Беспомощность переполняла его душу, и на какое-то ужасающее мгновение он ощутил, как его руки разжались, отпуская меч, словно признавая свое поражение в схватке, которая так и не началась.
— Никс, — произнес он в последний раз.
А затем в его душе вспыхнула единственная крохотная искорка ярости. Она не развеяла сожаление и боль Бенни, она словно мгновенно поглотила их.
— Том! — завопил он. — Ты бросил меня! Ты должен был быть здесь. И прогнать этих монстров.
Но, несмотря на гнев, его голос прозвучал слабо. Словно он был гораздо моложе своих лет.
— Ты не должен был оставлять меня вот так. Слезы, словно шарики горячей ртути, катились по его щекам.
Мертвые добрались до него.
6
Внезапно тишину прорезал пронзительный тонкий вопль, полный ужаса.
Бенни резко поднял голову.
Зомби, чьи пальцы уже почти коснулись лица Бенни, тоже привлек этот крик.
С трудом пытаясь сохранить равновесие, на самом краю расщелины, на грани ужасной гибели стояла… маленькая девочка. На вид лет пяти.
Не ходячий труп.
Настоящий живой ребенок.
А вокруг нее — лишь ненасытные живые мертвецы.
Бенни в ужасе смотрел на ребенка.