Плоть и кровь
Шрифт:
— Да, хозяин. Задернуть шторы?
— Хорошая мысль.
После ухода слуги Бейдр закрыл глаза. Ему нужно провернуть столько срочных дел—а времени в обрез. Трудно поверить, что еще вчера он катался с сыновьями на водных лыжах.
Он посвятил им весь день. Они вместе сходили на пляж, развлекались, выискивая в песке моллюсков, брали напрокат водныйвелосипед в Сен-Тропезе, ныряли с аквалангами в окрестностях Поркероля, устраивали пикник на острове Леван. Вечером после ужина они смотрели в видеосалоне на борту
Когда же в воскресенье вечером яхта возвращалась в Канны, Бейдр вдруг почувствовал что-то не то. Они как дз смотрели «Белоснежку и семь гномов». Наконец Бейдр понял причину своего смутного беспокойства. Он оглядел их восторженные мордашки, обращенные к экрану, и подал знак стюарду, выступавшему в роли киномеханика, чтобы тот остановил показ. В салоне загорелся свет.
Мальчики тревожно посмотрели на отца.
— Еще рано ложиться, папа, — протянул Мухаммед.
— Да, рано, — ответил Бейдр по-арабски. — Просто я вижу, что мы так и не успели поговорить.
— О’кей, папочка, — по-английски сказал Мухаммед. — О чем мы будем разговаривать?
— Может быть, перейдем на арабский? — улыбнулся Бейдр.
Мальчик смутился, но согласно кивнул.
— Да, Вава. [2]
Бейдр повернулся к младшему сыну.
— А ты не против, Шамир?
Тот молча наклонил голову.
— Вы учите Коран?
Оба снова кивнули.
— Уже дошли до заповедей Пророка?
Тот же утвердительный жест головой.
2
Папа (араб.).
— Ну, и что же вы успели узнать?
— Что нет Бога, кроме Аллаха, — запинаясь, проговорил старший сын, — и Магомет — пророк его.
Бейдр понял, что познания сына оставляют желать лучшего, и снисходительно обратился к Шамиру:
— А ты что выучил?
— То же самое, — по-английски ответил тот.
— Мы, кажется, условились говорить по-арабски.
— Это трудно, папочка, — сказал малыш.
Бейдр промолчал. На лице мальчика отразилась растерянность.
— Ты сердишься, да, папочка? Я знаю по-французски: lamemechose.
— Нет, Шамир, я не сержусь. Ты молодец.
Малыш расцвел.
Бейдр подал знак стюарду. Снова погас свет, и на экране замелькали кадры. Еще немного — и дети с головой окунулись в приключения Белоснежки. Однако в темных глазах Мухаммеда блестели слезы. Бейдр притянул мальчика к себе.
— В чем дело, сынок? — спросил он по-арабски.
Тот залился слезами. Бейдр ощутил свою беспомощность.
— Скажи мне, сынок.
— Я плохо говорю по-арабски, папа, — с сильным английским акцентом произнес
— Мне никогда не бывает стыдно за тебя, мой мальчик, — Бейдр крепко прижал к себе сына. — Я горжусь тобой.
На мокром лице мальчика засияла улыбка.
— Правда?
— Конечно. Ну, смотри мультик.
После того, как дети легли спать, Бейдр долго оставался в затемненном видеосалоне. Когда туда спустился Юсеф с двумя молодыми женщинами, он был очень удивлен.
— Прошу прощения, шеф. Я не знал, что вы здесь.
— Ничего. — Бейдр встал. — Пойду переоденусь. — Его вдруг осенило, и он спросил по-арабски: — Вы были здесь, когда Джордана с детьми прилетели из Бейрута?
— Я видел, как они проходили таможенный досмотр.
— Учитель арабского языка прилетел с ними?
Юсеф задумался.
— Кажется, нет. Только няня.
— Интересно, почему Джордана не взяла его с собой?
— Не знаю, шеф. Она мне не говорила. — Лицо Бейдра оставалось бесстрастным, и Юсеф добавил: — У нас не было времени на разговоры. Она всегда очень занята. Здесь столько всяких развлечений.
Наверное. Напомните мне телеграфировать утром в Бейрут. Хочу попросить отца направить сюда учителя первым же рейсом.
— Да, шеф.
Бейдр вышел.
На следующее утро он позвонил Джордане из аэропорта перед вылетом в Женеву.
— Что случилось с учителем арабского? Я был уверен, что он прилетит вместе с вами.
— Он заболел, и не было времени искать другого.
— Не было времени? — в голосе Бейдра послышались саркастические нотки. — Тебе стоило только позвонить моему отцу, и он бы мигом прислал учителя.
— Я не думала, что это так важно. В конце концов, у мальчиков летние каникулы.
Бейдр весь кипел, но ледяным тоном произнес:
— Не так важно? Кто дал тебе право решать, что важно, а что нет? Ты отдаешь себе отчет в том, что в свое время Мухаммед будет править четырехмиллионным народом, а он даже не владеет родным языком?
Джордана молчала.
— Я слишком понадеялся на тебя, — заключил Бейдр. — Я дал отцу телеграмму, чтобы он прислал учителя. Осенью мальчики отправятся к отцу. Может быть, там их будут воспитывать, как полагается.
Когда Джордана, наконец заговорила, в ее голосе чувствовалась обида.
— А я? Какие у тебя планы относительно моего будущего?
— Никаких, — отрезал Бейдр. — Можешь делать все, что тебе угодно, черт побери! Я дам знать, когда ты мне снова понадобишься.
Джордана была пьяна — как никогда в жизни. Это было то специфическое опьянение, которое наступает только после глубокой депрессии, когда человек словно смотрит на себя со стороны, существуя как бы отдельно от своего тела. Она была весела, остроумна и обворожительна в одно и то же время.