Плоть и кровь
Шрифт:
— Ух! — сказал Ларри.
Машина подпрыгнула еще раз, упала на все колеса. Теперь они были в поле. Фары осветили его во всю длину, до вереницы тонких, испуганного вида деревьев.
Билли заулюлюкал. Дина взвизгнула:
— Что вы делаете?
— Восьмерку! — крикнул Билли, — Давай!
Он поднес бутылку к губам Бикса, наклонил ее. Водка полилась в рот и на рубашку Бикса. Бикс газанул, машина рванулась вперед, свет фар облил высокую, по колено человеку траву.
— Ну, улет, — сказал Ларри, и лицо
Дина положила ладонь на плечо Билли. На пальцах ее было шесть колец. Одни серебряные, другие пластмассовые.
— Где мы? — спросила она севшим от водки голосом.
— В космосе, — ответил Билли. — Летим.
Сидящий где-то далеко, посреди музыки и яркого света, диджей поставил «Руби Тьюзди».
— Это же опасно, — сказала Дина.
— Знаю.
«Форд» шел по широкой дуге. В окна его врывались темнота и запах сырой травы. Оси машины бились о края рытвин, отчего подносить бутылку к губам было уже невозможно. Трава, деревья, клинья ночного неба мотались в свете фар. Билли хохотал, Дина тоже.
— Восьмерка, — сообщил Бикс с вкрадчивой безжалостностью пилота бомбардировщика.
Сердце Билли подскочило в груди. И он сказал себе, что любит безумство движения.
— Да, — подтвердил он. И поскольку приложить бутылку к губам Бикса было невозможно, плеснул водкой ему на макушку. Билли ощущал себя несущимся по самому краешку мира, в душе его расцветало терпкое счастье, летевшее слишком стремительно для обычной жизни. Только в гонке, только рискуя можешь ты проникнуть в другое измерение, рассекающее пространство и время на тройной скорости.
Ларри напевал вальс «Голубой Дунай»:
— Да-да-да-да, там-там, там-там.
— Жми! — вопил Билли. — Жми-жми-жми-жми-жми!
Корова появилась ниоткуда. Машина вошла во вторую петлю восьмерки — и вот, прошу любить, корова, черная с белым, огромная, как налетающий грузовик. Билли увидел ее поблескивающий черный глаз. Увидел, как она прянула белым ухом. И завопил. Ларри тоже. Бикс вывернул руль, машина с пронзительным механическим визгом словно бы сложилась, как карманный нож. В окна полетела сырая земля, мгновенно залепившая Билли глаза и рот. Машину занесло, потом она нырнула и встала — да так резко, что Билли бросило на переднее сиденье. Он ничего не видел. Лишь почувствовал, как врезается лбом во что-то и не жесткое и не мягкое. В голове его мелькнул обрывок сна: самум в пустыне и некто в темном плаще, бегущий по ней. Мик Джаггер пел: «Кто смог бы дать тебе имя?»
Потом музыка смолкла и наступила тишина, влажная, ветреная. Билли поморгал, стер с глаз землю, поморгал снова. И понял, что лежит на животе, глядя вниз, на ботинок. Грубый коричневый ботинок. Бикса. Он повернулся на бок, взглянул вверх.
Бикс сидел за рулем, улыбаясь, по лицу его текла кровь.
— Дерьмо, — фыркнул он. — Сраная
Билли уже понял, что лежит поперек переднего сиденья, а голова его забилась под приборную доску. Бикс и Ларри сидели на своих прежних местах, Дина помаргивала сзади, лицо ее выражало недоумение и благовоспитанность, какие появляются на лице человека, присутствующего при разговоре, тема которого ему непонятна.
— Авария, — сказал Билли. — Мы попали в аварию.
— Ничего себе.
— Дерьмо, — снова фыркнул Бикс. — Господи Исусе.
Кровь струйками стекала по его лбу. На кончике носа висела гранатовая капля.
— Ты ранен, Бикс, — сообщил ему Билли.
— Правда?
— Черт, да из тебя кровища хлыщет.
— Да?
— Машина может взорваться, — сказал Билли. — Они же после аварии взрываются, так?
— Не знаю.
— Давайте выбираться из нее. Вперед.
Никто даже не шелохнулся, как если бы все поняли вдруг, что машина балансирует на краю обрыва и любое движение может свергнуть ее в пропасть. Руки Бикса лежали на руле, с залитого кровью лица его не сходила улыбка. Ларри смотрел перед собой с обычным для него выражением добродушного благоволения, Дина так и сидела сзади, учтивая и недоумевающая, точно прабабушка.
— Пошевеливайтесь, — сказал Билли. — Машина вот-вот взорвется.
Тут уж все повыскакивали в переменившуюся ночь с успевшим осесть на землю смерчем грязи. Билли отбежал от машины на полдюжины шагов, обернулся. Дина поспешала за ним, Бикс и Ларри улепетывали в противоположном направлении. Машина стояла накреняясь — нос в канаве, задние колеса в нескольких футах над землей. Вид у нее был и титанический и жалкий.
— О господи, — выдохнула Дина. — Ты как, цел?
Билли кивнул:
— Просто башкой приложился немного. А вот Бикс ранен. Эй, Бикс!
Билли обежал машину, направляясь к Биксу и Ларри, стоявшим упершись кулаками в бедра, в позах спокойных оценщиков случившегося.
— Невероятно, — произнес Ларри.
— Бикс, — сказал Билли. — Эй. Дай-ка мне взглянуть на твою голову.
Бикс не без некоторой почтительности — так, точно рана его была драгоценностью, — приложил ладонь ко лбу.
— Все нормально, — сказал он. — Об руль малость навернулся.
Он отнял руку ото лба, взглянул на свои скользкие от крови пальцы и улыбнулся.
— Полетали, — сказал он.
— Да уж, — согласился Билли. Он стоял совсем рядом с Биксом. И чувствовал запах крови, смешанный с ароматом травы и хмельным запашком самого Бикса.
— Ты уверен, что у тебя все путем?
— Лучше не бывает. А ты как?
— Порядок. Шишку набил, небольшую.
Бикс все смотрел на окровавленные пальцы. Потом поднял ладонь ко лбу Билла и неторопливо нарисовал на нем кружок.
— Боевая раскраска, — сообщил он.