Плоть
Шрифт:
У нее будут любовники – почему бы и нет? Какое ей дело до сплетен и пересудов в лицемерном и злоречивом бразильском свете? Она молода, чувственна, богата – отчего не воспользоваться этим? Кому угодно возмущаться – пускай возмущаются!
Потом уж, постарев, омещанившись и возымев желание жить как все, она выйдет замуж. Это нетрудно – деньги у нее есть, так что от претендентов отбою не будет, любой покорно примет сладостное супружеское иго. Выбор останется за ней.
Глава VIII
Дожди
Ленита проснулась в добром здравии, но недовольная и раздраженная. Воспоминания о Мануэле Барбозе не давали ей покоя. Видеть его ежечасно, за столом, в комнате, глядеть, как он разгуливает по дому, по двору, раскачивается в кресле-качалке – лохматый, седобородый... Это казалось ей нестерпимым.
Когда ее позвали завтракать, недовольство многократно возросло. Она небрежно поправила волосы и столь же небрежно накинула шаль. В корсет затягиваться не стала. На ногах у нее были домашние туфли.
На веранду вышла, опустив глаза, стараясь не глядеть на докучного сотрапезника.
За столом сидел полковник.
–?Доброе утро, Ленита! Как ты нынче? Что, не понравился мальчик? Оно, может, и к лучшему. На рассвете он в город уехал. Говорил, у него дело какое-то срочное, вот он и собрался ни свет ни заря. У него всегда так: ввечеру на стену лезть готов от мигрени, а соснет часок – и все как рукой снимет.
–?Рада, что ему лучше,– сухо отозвалась Ленита, а про себя подумала: чтобы ему когда-нибудь заснуть и не проснуться! Чем скорее эта скотина подохнет, тем лучше. Мир – для сильных и красивых, ибо красота – это, в конце концов, тоже сила. Борода! Борода! Черт бы ее побрал вместе с ее обладателем.
Ленита была несказанно рада, что хоть сегодня ей не придется лицезреть Мануэла Барбозу и пребывать в его обществе.
Она твердо решила не задерживаться на фазенде, а поскорее уехать в город, а оттуда – в Сан-Паулу.
С аппетитом позавтракав, она поиграла на фортепьяно, долго гуляла пешком и до самого ужина думала о Мануэле Барбозе всего лишь два или три раза – уже без возмущения, без обиды, почти что равнодушно, и готова была посмеяться сама над собой за то, что в долгом припадке истерической фантазии воображала его героем. Он оказался жалким, хилым, старообразным, неотесанным. На охоту он ездил ради самой охоты, словно какая-нибудь деревенщина – без всякого поэтического порыва. К тому же не дурак выпить. Правда, он побывал в Европе, но, как говорится, ворон за море летал – умней не стал. Он оказался таким, каким и следовало ожидать,– невзрачным, ничтожным, ниже среднего уровня.
С наступлением темноты Ленита уединилась у себя в спальне и принялась упаковывать свои бронзовые, мраморные и фарфоровые безделушки. Любовно, со тщанием она заворачивала их в шелковую бумагу, складывала на
Поздно ночью, уже в постели, Ленита услышала цоканье копыт, топот сапог и звяканье шпор.
«Явился, мужлан»,– проворчала она про себя и вновь принялась думать о предстоящем переезде в город, а оттуда – в Сан-Паулу.
Погода выдалась хорошая: ясную, холодную, звездную ночь сменило столь же светлое, радостное утро, как и накануне.
Ленита встала рано, выпила стакан молока, погуляла по лугу. На обратном пути она зашла в сад посмотреть на поспевающий инжир и наливающиеся виноградные гроздья.
С одного раскидистого апельсинового дерева, ветви которого, покрытые сочными листьями, стелились по земле, внезапно вспорхнула тико-тико [7] .
7
Тико-тико – маленькая желтогрудая птичка.
«У нее там гнездо»,– подумала Ленита и стала его искать, раздвигая руками ветки.
Остановившись и принюхавшись, она ощутила приятный запах мыла Легран и гаванской сигары.
Обогнув апельсиновое дерево, она лицом к лицу столкнулась с Мануэлом Барбозой, который любезно улыбнулся и учтиво поклонился, держа в правой руке шляпу, а в левой – роскошную, душистую алую гвоздику.
От брошенной неподалеку сигары поднималась легкая, спиралевидная струйка дыма.
Вчерашний Барбоза словно преобразился. Теперь это был истинный джентльмен, в полном смысле слова.
Высокий, открытый, без единой морщинки лоб; волосы тщательно подстрижены и элегантно причесаны на пробор, и лишь кое-где виднелись серебряные нити; безукоризненно выбритое лицо с классически правильными чертами. Вчерашняя бледность сменилась румянцем и здоровым загаром. Добродушно улыбающиеся нордические губы, над которыми красовались тщательно подстриженные, с легкой проседью усы, обнажали крепкие, белые, ровные зубы. Статная фигура, ноги, обутые в щегольские сапоги небольшого размера, аристократические руки с отполированными ногтями.
На нем был свободно сидящий светлый кашемировый костюм, кремовый галстук, белоснежная рубашка с отложным воротничком, открывающим крепкую, мускулистую шею. К лацкану пиджака была приколота душистая роза.
Изящно и галантно приблизился он к Лените.
–?Сеньора, я чрезвычайно сожалею, что позавчера вы изволили составить неверное мнение обо мне. Когда у меня мигрень, я похож на медведя или гиппопотама, а не на человека. Не окажете ли мне честь принять эту гвоздичку? Не смущайтесь – я ведь старик, в отцы вам гожусь.