Плоть
Шрифт:
— Э… библиографические материи, о коих вы теперь говорите… сомневаюсь, что вы осведомлены о них… все это, знаете ли, происходило довольно давно… когда приобретением книг занимался Саттон…
У Дальримпля опустилась нижняя губа — в знак траура по поверженному коллеге.
— Естественно, Саттон, у которого была степень по биологии, имел склонность предпочитать книги именно по этой научной дисциплине. Помнится, однажды я попытался заказать книгу о Стерне, но в ответ получил записку с суровой отповедью: «Какое отношение это имеет к научному прогрессу?» — Вернон разгорячился и стукнул ладонью по обтянутому материей подлокотнику. Макс
— Знаете, у меня на прошлой неделе возникла точно такая же проблема. — Произнося эти слова, Макс чуть-чуть отделился от Мэриэн. — Но кто сейчас отвечает за приобретение книг?
— Этого я вам сказать не могу, — раздраженно ответил Вернон.
— Бремвелл, — услужливо подсказал Грег. — Тот, который всегда ходит в коричневом костюме.
— Так это он? Он всегда отвечает на мои заказы всякой чушью, — раздался из угла голос Джейн. Она так сильно и преувеличенно вздрогнула, что Франклин отечески положил ей руки на плечи.
Грег, который по натуре никогда не был убийцей, поспешил обелить Бремвелла, начав рассказывать, как трудно подчас бывает приобрести нужную книгу. Макс изъявил желание поближе познакомиться с деталями процедуры, в особенности в том, что касалось нужной ему книги, в то время как Вернон осуждающе и сурово смотрел на покинувших его дезертиров. Наконец он решил вознаградить себя следующей выпивкой. Когда он проходил мимо, Айрис погремела льдом в пустом стакане, требуя снова его наполнить.
Когда профессор вернулся, предмет беседы переместился на тему, о которой у каждого факультетского сотрудника было свое особое мнение: на студентов. Франклин, яростно теребя свою густую бороду, с жаром отстаивал тезис о том, что нынешний студент чересчур богат.
— А эти женские студенческие сообщества, — подхватила Джейн. — Посмотрите, что они на себя надевают! Эти танцы, одежда…
— То lose her heart, or her necklace at the ball, — несколько не в тему и не вполне точно процитировал Вернон. — She stained her honor, or her new brocade. — Он многозначительно откашлялся. — Знаете, тут несколько лет назад была одна студентка, которая — хм! — потеряла нечто гораздо большее. В самом деле…
— Эта цитата из Попа — силлепсис? — Лучший студент группы, Макс Финстер снова поднял руку. Полосатая футболка подчеркивала одновременно его молодость и мускулистые руки.
— Что? — Невысказанное «молодой человек» прямо-таки повисло в воздухе. Лицо Вернона окрасилось в приятный карминовый оттенок.
— Риторический прием, который он здесь использует — ну, вы понимаете, душа и ожерелье, честь и парча, — сочетание абстрактного и конкретного. Это ведь силлепсис, не так ли? Во всяком случае, это что-то такое со слогом «силл». — Словно ища поддержки, Макс обернулся к остальным присутствующим. Не знаю, осознавал ли он сам, какой эффект это произвело на Вернона.
Слово, которое искал Макс, действительно было «силлепсис» (если он, конечно, не искал повода перебить хозяина), и Грег подтвердил верность последнего опасения секунду спустя, получив незаслуженный грозный взгляд Вернона. Франклин — из лучших педагогических побуждений — заявил,
Вечер и дальше продолжался в том же духе. Каждый раз, когда Вернон начинал свои ораторские рассуждения, Макс перебивал его, чем останавливал предложенную дискуссию. Один раз Макс назвал имя ученика Попа, неизвестное Вернону, другой раз это было замечание по поводу одной из ваз в гостиной. После третьего или четвертого замечания я понял, что Макс делает это намеренно, — думаю, даже Айрис заметила, что происходит что-то неладное. Но чего он, собственно, добивался? Он вел себя как невоспитанный дикарь. Вернон все больше и больше съеживался в своем кресле, и мне стало немного жаль этого старого надутого пустозвона. В конце концов, мы все были у него в гостях.
Поначалу и парочка на диване вела себя, как подобает послушным гостям, невинно и вежливо. Но по мере того как реплики Макса множились в дерзости и количестве, его вежливость и вкрадчивость все явственнее превращались в маску добродушного настроения, удерживаемую на лице лишь усилием мимических мышц. Напротив, в поведении Мэриэн все более явственно проступала тревожность. Вначале возникшая напряженность проявилась чисто физически. Как только Макс создавал очередную неловкую ситуацию, Мэриэн на дюйм отодвигалась от него, широкая синяя юбка при этом задиралась все выше. Постепенно она отодвинулась настолько, что парочку теперь разделяло расстояние в целый фут оранжевой обивки. Но Макс и не думал униматься, и неловкость Мэриэн стала переходить в раздражение. Пару раз она пыталась заступиться за Вернона, но с тем же эффектом, что и бедолага Грег. Когда Макс разыгрывал прямодушное невежество, губы Мэриэн сжимались в тонкую нитку. Один раз я даже заметил, как дернулась ее рука, — будь она его мамой, Макс непременно получил бы по губам. Мне хорошо знакомо это страшное желание: заткнуть кому-нибудь рот любым способом. Только потом я узнал, что к Ноулзам они пришли после воскресной утренней ссоры.
Когда Макс риторически вопросил: «Но что такое точность применительно к биографии?» — Мэриэн не выдержала и увесисто толкнула Макса бедром. Он улыбнулся и положил на него руку. Она не могла на виду у всех стукнуть его по руке и поэтому толкнула его еще раз. В ответ его рука поползла вглубь.
Мэриэн прикусила нижнюю губу и оперлась рукой о подлокотник дивана, чтобы сохранить равновесие. Она могла отодвинуться, могла и просто, на худой конец, сдвинуть ноги, но она не сделала ни того ни другого. При всем старании я не смог читать ее чувства по выражению лица, к тому же, как я уже говорил, освещение было очень неважным. Разговор переместился в угол, где сидел Франклин, и на Мэриэн никто не смотрел.
Никто, за исключением меня. Рот Мэриэн слегка приоткрылся, взгляд затуманился. Рука Макса, как я заметил, гладила ее бедро в том месте, которое бывает по-королевски мясистым даже у стройных женщин. Я имею в виду внутреннюю, очень мягкую и теплую часть бедра. Казалось, рука сама, независимо от хозяина, знала, что надо делать, лаская и щупая ногу женщины сквозь тонкую ткань юбки. Потом в дело включилась и вторая рука, которая потянулась к той руке, какой Мэриэн опиралась о диван, и принялась гладить ее по самому нежному месту на сгибе локтя.