Плоть
Шрифт:
— Смотрите, что будет, — шепнула Холли.
За сотню ярдов до финиша Макс рванулся вперед, обойдя долговязого и кадета и резко ускоряясь. Он привстал с седла, изо всех сил нажимая на педали. КПОР даже не поднял головы, долговязый с одышкой отстал. Опережая остальных на десять футов, Макс несся со скоростью не меньше тридцати пяти миль в час, велосипед мощно раскачивался в такт движениям ног. Оставалось сто ярдов. Судьба гонки, казалось, была решена.
В этот момент номер девять обошел Макса. Это произошло как-то буднично и настолько просто, что, казалось, не стоило девятому номеру никакого труда. Этот велосипедист просто сделал то же, что Макс сделал немного раньше. Он летел так быстро, что было впечатление,
По инерции все они проехали еще пару кварталов, а потом, развернувшись, медленно поехали назад. Всем хотелось поближе посмотреть на победителя. Когда номер девять снял шлем, он показался мне похожим на моего школьного учителя физики. Оказалось, что это преподаватель с кафедры акустики, значит, я был недалек от истины. Люди, всю жизнь имеющие дело с физическими законами, несут на себе их неизгладимый отпечаток.
— Фред Пиггот, — объявил Дуайт — естественно, неправильно — имя победителя. Один из двоюродных братьев Сьюзен носит такую фамилию, и южане произносят ее Пайгат.
Макс, объехав нас, затормозил и остановился. Холли выглядела озабоченной, и мне было ясно почему. Надо ли поздравить его со вторым местом или посочувствовать по поводу упущенной победы? Макс был парень с характером. Холли выбрала компромисс — она просто подошла к Максу и от души его обняла.
Очень любопытный факт: округлости полных женщин всегда идеально приспосабливаются к формам другого тела. Выпуклости сглаживаются, плотно прилегая к прижатому к груди человеку, даже если он сидит на велосипеде. Макс вытянул руку в перчатке, чтобы найти обо что опереться, но так как рядом был только один устойчивый предмет — Холли, то он нашел опору в ней. Ее обширное тело буквально утопило в себе Макса. На мгновение они слились в некое животное о двух ногах и двух колесах. Она не могла отереть пот с его бровей и принялась гладить по шлему. Я не слышал, что она шептала ему, но он в ответ подавленно кивнул и указал рукой на номер девять.
Прочие гонщики финишировали разрозненно и беспорядочно, по большей части они выдохлись настолько, что у них не хватило сил на финишный рывок. Я зафиксировал четвертого и пятого из них. Женщина-участница сошла с дистанции где-то посередине, и ее нигде не было видно. Еще через несколько минут показался последний участник заезда, лицо его было искажено болью. Это был Трейвис, ехавший со скоростью идущих бодрым шагом девочек из женского Студенческого союза.
— Но я финишировал! — объявил он всем, кто хотел его слышать.
Было ясно, что на следующей неделе нам на кафедре будет о чем послушать.
Как только гонки закончились, Эрик принялся раздавать листовки, в особенности велосипедистам, слезшим со своих машин. Они были настолько усталыми, что у них просто не хватало сил отказаться. Натаниэль оккупировал противоположную сторону дороги. Он говорил меньше, чем Эрик, но вид у него был более угрожающий, и листовки расходились лучше. Я тоже взял одну. Текст начинался с жирно набранного заголовка: «В ОКСФОРДЕ НЕТ ЧЕСТНОГО СУДА». Я от души понадеялся, что ни один из копов, патрулировавших гонку, не подъедет к нам слишком близко. Они бы снова взяли его за нарушение — не важно чего.
Макс остался в одиночестве, на минуту оторвавшись от Холли. Он долго тяжелым взглядом рассматривал велосипедиста, похитившего победу у него из-под носа. Макс до крови закусил губу и теперь слизывал кровь кончиком языка. Наконец он сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух, очевидно вместе со злостью.
Еще через пятнадцать минут Дуайт вручил призы — литые металлические кубки с выгравированным золотом изображением велосипедиста. Холли снова обняла Макса, но было видно, что этот жест не вызвал у него ничего, кроме раздражения. Он велел подержать ей велосипед и отправился за кубком, ковыляя к столу на шпунтованных велосипедных туфлях. Дуайт поздравил его после Фреда Пиггота и, естественно, неправильно произнес и фамилию Макса, назвав его Фанстером. Так как награды полагались только трем победителям, вся остальная армия осталась ни с чем. Макс понес кубок к тому месту, где оставил Холли.
Но Холли там не оказалось. Она разъезжала по кругу на велосипеде Макса, плохо справляясь с рулем. Ноги ее были слишком коротки, зад целиком проглотил седло; она неуклюже развернулась и, медленно крутя педали, виляя из стороны в сторону, покатила в обратном направлении. Я мог понять порыв Холли, особенно ее впечатляли гладкие движения Макса во время разминки. Но на Макса упражнения Холли не произвели должного впечатления. Она не смогла закрепить свои туфли в зажимах, и они болтались, задевая землю при каждом обороте педалей. Макс не мог бежать за ней в шпунтовках, поэтому он наклонился и стал снимать шпунты.
— Ю-ху, Макс! — Холли попыталась помахать рукой, но это усилие заставило ее съехать с дороги на лужайку.
— Эй, слезь с велосипеда, он тебя не выдержит! — Макс снял одну туфлю и лихорадочно занимался другой.
Холли снова оказалась на дороге, но теперь, когда гонки закончились, на ней возобновилось движение и снова появились машины. Холли петляла по двойной сплошной линии, когда рядом показался уже знакомый всем красный БМВ. Водитель попытался проскочить мимо, но в это время Холли вынесло на проезжую часть прямо под автомобиль. Раздался жуткий металлический скрежет. Дуайт промычал нечто невнятное и бросился к месту происшествия. Фред, который так и не потрудился спешиться, просто подъехал. Макс, бросив снимать туфлю, поскакал в том же направлении на одной ноге. Я последовал за Максом.
— О боже! Я думала, что теперь могу проехать здесь без опаски. — Это была все та же худая, как палка, блондинка с тем же огорошенным взглядом.
— Не везет вам сегодня, леди, — сказал, подойдя, парень, с которым она столкнулась чуть раньше. Он едва ли не сочувственно покачал головой.
— Но полицейский сказал — я спрашивала. И он сказал…
— Не важно, что он, черт возьми, сказал. Может быть, вы для начала выйдете из машины? — К месту происшествия подошел Макс.
Блондинка была явно оскорблена, но подчинилась. Холли лежала в нескольких футах от велосипеда, глядя в небо, ее толстые руки и ноги неуклюже распластались по мостовой. Из разбитой головы текла кровь, штанина джинсов была сбоку разорвана. Свитер задрался, обнажив мягкий белый живот, который выглядел как сливки между двумя коржами пирожного. Губы были слегка приоткрыты, словно Холли хотела продемонстрировать кому-то французский поцелуй. Выставленная напоказ плоть была одновременно уязвимой и свободной и даже слегка непристойной. Но она не пыталась прикрыться; Холли была без сознания.