Плутовка Ниниана

Кордоньер Мари

— Терпение, кажется, не относится к вашим достоинствам. В данный момент вероятнее получить от его Высокопреосвященства приказ о казни, а не разрешение на брак. Вам не известно, что даже месье Шатонёф, хранитель большой печати, был недавно арестован и посажен в тюрьму? Король сам подписал приказ об аресте.

— А его Высокопреосвященство в кардинальской сутане тайно держал в своих руках все нити. Неужели мир наступит только тогда, когда казнят всех ему неугодных? — резко добавила Ниниана.

— Мир наступит тогда, когда

он будет гарантирован для всего королевства. Вы проезжали по улицам столицы и видели, что таких кварталов, как наш, немного. Париж, как и другие города, нуждается в более прочном мире для улучшения своего облика. Только мир позволяет строить дороги, мосты, дома, собирать богатые урожаи.

— Урожаи винограда, — попробовала пошутить Ниниана, но перед ее глазами возникли руины родительского дома. Возможно ли добиться примирения на развалинах?

Мариво сухо подтвердил:

— И винограда тоже. Но чтобы этого достичь, нужно сосредоточить всю власть в руках, которые не будут ею злоупотреблять. В руках короля! Недопустимо вмешательство в его дела матери, супруги, тем более ее подруг. Ведь королевство не курятник, где правят петухи с наиболее ярким оперением и наиболее громким голосом.

Его четкая позиция увеличила удивление Нинианы. Как мог отец обручить Диану с таким явным сторонником того человека, которого они с герцогом Монморанси собирались лишить трона?

— Вы даже не скрываете своих взглядов. Не потому ли вы боитесь сообщить о своей помолвке с членом семейства Камара? — удивленно заметила она.

— О Боже! Непонятно, как вы дожили до своего возраста, Норберт. Неужели ни у кого не возникало желании укоротить ваш дерзкий язык?

Возмущение барона так сильно напомнило Ниниане гневные тирады отца, что она, утратив осторожность, улыбнулась. Улыбка ее отражала сочувствие, мягкий юмор и стремление к взаимопониманию. Ведь она привыкла выслушивать брань в ответ на свои резкие замечания. Она даже представить себе не могла, насколько ее улыбка получилась очаровательной и женственной.

Барон де Мариво с такой силой поставил бокал на стол, что у него отломилась ножка, а его верхняя часть покатилась по столешнице и, упав вниз, разбилась о камни перед камином. Теряя самообладание, хозяин поднялся с кресла.

— Уже поздно, молодой человек. Давайте завершим на этом. Благодарю вас за компанию. Передайте мои наилучшие пожелания кузине!

Прежде чем Ниниана успела ответить, он стремглав вышел. Только глухой звук, с которым захлопнулась дверь, позволял предположить… Предположить — что?

Девушка в костюме пажа восприняла это как бегство. Но по какой причине? Почему барон де Мариво должен бежать от нее?

Глава 4

Хотя роскошный дворец на улице Сант-Онор, сооружавшийся для Армана Жана дю Плесси, герцога Ришелье, кардинала и первого министра Его Величества, короля

Людовика XIII, еще не был достроен, на Ниниану, стоявшую в солнечный мартовский день 1633 года перед главным порталом, он произвел огромное впечатление.

Парадный двор с колоннадой уже приобрел основные очертания. Каменотесы трудились над завершением аллегорических фигур, предназначенных для его украшения. Кроме работников, Ниниана различала гвардейцев, монахов, чиновников. Попались ей на глаза даже несколько прикрытых вуалями дам.

Она плотнее закуталась в накидку и убедилась, что капюшон полностью закрыл волосы, стянутые Паулиной на затылке. Затем решительно смешалась с толпой, надеясь найти приемную, в которой можно будет попросить аудиенции у его Высокопреосвященства.

Долгий путь от Королевской площади вдоль Сены помог ей вновь уверенно почувствовать себя в женском платье. Но дамские туфли, вместо удобных мужских сапог, стали причиной мучительной боли в ступнях. Аккуратно очистив от грязи подолы накидки и платья, она, однако, ничего не смогла сделать с мокрой кожаной обувью, натиравшей натруженные пятки.

Расчет ее оказался верным. Посетители шли к широкой мраморной лестнице, которая вела в просторный холл. Там уже собралось немало народу, и это с самого начала ее обнадежило. Появление двух секретарей быстро навело в холле порядок. Они подходили к каждому посетителю и записывали фамилию и суть прошения.

— Вам придется запастись терпением, мадемуазель Совар. Его Высокопреосвященство старается выслушать каждого, но я не могу обещать вам, что он найдет для вас время именно сегодня, — услышала Ниниана.

Она попыталась скрыть свое разочарование, улыбнувшись особенно приветливо. Если секретарю известны пристрастия кардинала, еще не все потеряно. Темно-зеленый капюшон бархатной накидки, принадлежавшей Диане, выгодно подчеркивал белизну ее кожи, а слегка подкрашенные губы приобрели цвет спелой вишни. Ниниана не могла сказать, помогло ли все это ей сократить ожидание. Однако не успела она второй раз обойти громадную приемную своим нервным шагом, как перед ней почтительно склонился секретарь.

— Его Высокопреосвященство ожидает вас, мадемуазель Совар!

Только в последний момент вспомнила она названную ею в приемной фамилию. Фамилию своей подруги, с которой обучалась в монастыре сестер милосердия в Тулузе чтению, письму и прочим навыкам, необходимым, по мнению матери, благородной даме. Элен де Совар. Сколько времени минуло с тех пор, когда монастырский колокол определял распорядок ее дня! Какой простой и беззаботной была тогда жизнь!

Воспоминания об Элен де Совар помогли ей расправить плечи, перед тем как присесть в подобающем реверансе перед грозной фигурой в красной сутане. Ей понадобилось собрать все силы, чтобы скрыть вспыхнувшую ненависть и поцеловать рубин на протянутой ей узкой бледной руке.