Плутовки

Смолл Бертрис

– Какая честь для меня быть представленной вашему величеству! Я и не мечтала, что увижу когда-нибудь свою королеву.

Она застенчиво улыбнулась.

«Бедное дитя, она еще дальше, чем я, от тех, кого любит...» – подумала королева, протягивая унизанную кольцами руку, которую Фэнси немедленно поцеловала.

– Мы счастливы приветствовать вас в Англии и при дворе, мистрис Деверс, – приветливо кивнула королева и тут же произнесла довольно рискованную фразу: – Надеемся, что скорбь нескольких последних месяцев забудется в обществе родных и друзей.

Вы желанная гостья в моих покоях, мистрис Деверс.

Ошеломленная, Фэнси не совсем поняла, что имела в виду королева, но все же у нее хватило ума сообразить, что монаршее одобрение получено.

– Благодарю, ваше величество, и, поверьте, ваша доброта меня сразила.

– И мое благоволение всегда с вами, – тихо прошептал король, целуя ее руку в последний раз, прежде чем выпустить.

С другого конца комнаты за этой прелестной сценкой с кислым видом наблюдала Барбара Вильерс, леди Каслмейн.

– Он уже планирует ее обольщение, – прошипела она стоявшему рядом джентльмену.

– Дорогая кузина, – ответствовал герцог Бекингем, – не могла же ты ожидать его вечной привязанности? Ты и без того удерживала его дольше остальных. Получила богатство и положение для всех своих детей. Чего еще желать? Ты никогда не станешь королевой, Барбара. Даже ты могла бы уже это осознать.

– В последнее время его так и тянет в грязь, – пробормотала Барбара. – Сначала эта шваль из сточной канавы, именующая себя актрисой, теперь волоокая колонисточка.

Джордж Вильерс, герцог Бекингем, только рассмеялся ее досаде.

– Нелл Гвин очень забавна, что же до племянницы Чарли, она только что прибыла, и скандальные слухи тянутся за ней шлейфом. Король просто сгорает от любопытства, и ничего более. Но если даже это не просто любопытство, какое тебе дело, дорогая кузина? Больше это не твоя забота. Взгляни в глаза правде и смирись. Король покончил с тобой.

– Он ищет женщин помоложе, чтобы убедиться в собственных силах и доказать себе, что старость еще далеко. А мне уже двадцать шесть.

– Да, первый цвет юности уже облетел, но ты все еще красива и, стоит лишь пожелать, нашла бы себе богатого мужа.

– Не нужен мне муж, – отрезала она. – Зачем такое бремя? У меня был царственный любовник, и всякий другой в сравнении с ним покажется ничтожеством, стоящим куда ниже! Как могу я стать чьей-то любовницей, после того как спала с королем?! К хорошему быстро привыкаешь, а этот подонок отбил у меня вкус к другим мужчинам! И я ненавижу его за это!

– Тебе необязательно быть любовницей, Барбара. Устрой свою жизнь, как пожелаешь. Сама бери любовников, много и разных. Тогда ни один мужчина не сможет сказать, что ты принадлежишь только ему и только он владеет королевскими объедками.

– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне! – почти взвизгнула Барбара так пронзительно, что стоявшие рядом с ней и герцогом стали оборачиваться.

– Тише, милая кузина, – прошипел он. – Надеюсь, ты не желаешь привлечь внимание придворных сплетников, особенно теперь? Не дай Бог, тебя

начнут жалеть.

– Ты иногда бываешь таким грубияном, Джордж, – тихо сказала она, снова взглянув на короля, продолжавшего следить за кузеном и женщиной в голубом. – Кровь Христова, Джордж! Ты видел драгоценности колонисточки? Я уверена, что все это принадлежит ее бабке. У старой вдовы невероятно богатая коллекция украшений! Помню, я видела ее однажды, когда была ребенком. На ней были рубины величиной с яйцо малиновки! Интересно, кто унаследует ее богатство?

– У нее много родных, – объяснил герцог Бекингем.

– Но есть же такие счастливцы, которым удастся жениться на этих девчонках! – выпалила леди Каслмейн, наблюдая, как предметы ее зависти удаляются от трона.

– Заметила, как он на тебя смотрел? – прошептала Синара Фэнси. – Когда ты присела, его глаза так глубоко нырнули в твой вырез, что я думала, он уже больше не сможет их поднять.

– Честно говоря, его взор опалил меня, – призналась Фэнси. – Он не красив, и все же есть в нем что-то влекущее. Взгляд его просто завораживает, однако я почувствовала в нем и доброту.

– Да, говорят, к своим женщинам он более чем добр, – продолжала Синара.

– И чудесный любовник, – поддразнила ее Фэнси. – Хотя для меня остается тайной, откуда все это может быть известно девице из хорошей семьи.

Она озорно дернула темно-каштановый локон кузины.

– Во всякой сплетне есть доля правды, а я люблю посплетничать, – ухмыльнулась Синара. – Кроме того, у него немало бастардов... сыновей и дочерей. Он признал всех и наделил титулами и деньгами. Женщины, которых он любил, обожают его, если не считать леди Каслмейн, которую он бросил ради актрисы.

– Господи, – рассмеялась Фэнси, – откуда ты все это узнала?

– Я умею слушать, – усмехнулась Синара, но тут же, став серьезной, вздохнула: – Кровь Христова! Дайана уже окружена поклонниками. И ты еще удивляешься, что ее прозвали Сиреной? Между нами тремя почти нет разницы, и все же они летят на нее, как пчелы на мед! Не понимаю, Фэнси! Что в ней такого, чего нет в нас?

– Ну, – задумчиво протянула кузина, – ты славишься гордостью и острым язычком. Меня считают убийцей, и я никому здесь не известна. Наша милая кузина, напротив, отличается невероятным обаянием и идеальным характером.

– Но я Стюарт! – запротестовала Синара.

– Следовательно, почти недостижима, – пояснила Фэнси.

– В таком случае что толку иметь модные платья и бабушкины драгоценности, если никто не обращает на меня внимания? – пожаловалась девушка.

– Не волнуйся, обратят на нас обеих, – пообещала Фэнси. – Мы обе красивы и богаты – качества, которые благородные джентльмены находят наиболее привлекательными в незамужних девушках. – Она вдруг горько усмехнулась. – Но веди игру осторожно и не слишком доверяйся поклонникам, Син, – посоветовала она. – И никогда не верь тому, что говорят мужчины, если не хочешь кончить, как я, и стать навсегда несчастной.