Пляска одержимости
Шрифт:
Но сейчас ему хочется немного поверить… в несбыточное.
Дело оставалось за малым.
Он планировал также устроить небольшой сбой в системе, чтобы медикам было гораздо труднее оценить жизнедеятельность резидента. Это было в его силах. Все это. О, он был готов.
Еще раз взглянув Хараде в глаза, он проговорил, четко:
— Я помогу. Как нибудь. Я…
Внезапно, его оборвали:
— В медицинском крыле… есть женщина с короткими розовыми волосами. Она помогала с ребенком… Попроси… ее помощи. Она наверняка все еще… чувствует вину. И поможет. Соврет.… Потому что ей стыдно.
Говорит, словно верит.
Но во взгляде — лишь недоверие. Вот так… гниет душа, искалеченная.
Но
Глава 20. Даже кабаны становятся домашними свиньями спустя семь поколений
Прошло около дня с тех пор, как они сумели вытащить Хараду из ядра «Химико».
Подозрений не возникло; ее прогноз о том, что девочка-медик, знавшая о делах Тайтэна, согласится помочь, оправдалась, и потому словам двух якобы равнодушных и ответственных сотрудников поверили все остальные — Харада Сен умерла, ее организм прекратил функционировать из-за передоза «парамиты» и дурного влияния новоустановленных имплантов на мозг. Все, включая даже господина Хорин Тайтэна, видели, как постепенно ее состояние угасало, и потому они не стали гонцами неожиданной и неприятной новости — скорее просто ожидаемой. После этого проект «Химико» должен был уйти в заморозку, как размышлял Такарада, однако Тайтэн отдал указание продолжить работу на чуть меньшей мощности, доступной для искина без предохранителя в виде резидента ядра. В целом, работа стала еще более скучной и простой, уж что, а настраивать софт в ядре он научился еще при Хараде, тогда-то проблема была в другом, проблема была…
Впрочем, ее уже не было.
У него, мальчика из приличного общества, разумеется, не было знакомого риппердока; зато таковой имелся у Нитты, и с его помощью они связались с тем мужчиной, Кацурагава Хосю, болезненного вида человеком, который за определенную сумму согласился помочь. Им повезло, что он был не только умельцем колдовать над хромом, но еще и смыслил в тонкостях человеческого тела, а потому мог организовать помощь в одно лицо. Его не интересовало прошлое пациента, только деньги; это было крайне удобно, но невероятно опасно по мнению Такарады. Впрочем, в этом деле Нитта разбирался явно лучше его, а потому он предпочел ему довериться — в конце концов, иного шанса помочь не было. Деньги для него проблемой не были, и, втроем, они наскребли на необходимую помощь, которая заключалась в постепенном выводе наркотика из организма и улучшения установленного хрома на что-то, что не будет вызывать расстройства и головную боль. Это не считая всех тех ужасающих портов в позвоночнике, полную замену имплантов конечностей с полным уничтожением старых для исключения слежки… Столько дел.
Уже поздно вечером, когда операция была завершена, одна из, как упомянул Кацурагава, Такарада сидел в его приемной на свободной лавке и бессмысленно смотрел в стену. Руки у него были сложены в замок; он не знал, что делать, лишь ждал хоть какой-то информации, радостной или же той, после которой захотелось бы напиться. Рядом беспокойно ходила Никайдо, из стороны в сторону, из стороны в сторону, словно маятник, но он видел лишь ее расплывчатый силуэт. Сложно было на чем-либо сосредоточиться.
Они выполнили дело. Даже девочка-медик пожелала им удачи, словно ей действительно было стыдно. Тайтэн… Когда-то, когда он только поступал на работу в «Хорин», он думал, что тот, конечно, крайне своеобразный мужчина. Ну, может, с заскоками, но все еще стремящийся к лучшему, как и любой ученый в душе. По нему было видно: его больше тяготили исследования, чем управление, и пусть он умело заговаривал зубы прессе, все равно выглядел как свой только среди лабораторий.
Это сотворила с ним смерть жены, дочери? Старшего сына?
Тяжело терять близких. Смутное понимание было, но сам Такарада никого не терял — да и не в такой извращенной манере. Он не мог жалеть такого человека, что в своем безумии совершил столь ужасные поступки, но, наверное, в каком-то смысле Тайтэн действительно был жалок. Он сам загнал себя в ловушку, из которой не мог найти выхода. Ребенок от ненавистной женщины, что он с ним сделает? Создаст из него нового резидента «Химико»? Или будет плакать ночами, смотря на свое чадо, зная, что оно никогда не заменит погибшую Хорин Цубаки?
Не поступи он так отвратительно с Харадой, сочувствовать ему было бы гораздо проще.
Но это была не дилемма. Такарада… наверное, ненавидел его.
Просто находил конкретно это горе еще можно было понять.
Когда дверь кабинета впереди открылась, они с Никайдо голодным взглядом туда уставились; изнутри же вышел Нитта, сопровождаемый Кацурагавой, и, кажется, они были в середине своего разговора, потому как до Такарады донеслось несколько фраз:
— … планирую в Окинаву. Там моя хорошая знакомая, Вайнай, им как раз требуются медики в последнее время… Платит неплохо.
— Держи меня на короткой ноге, — отчеканил Нитта, и Кацурагава легкомысленно фыркнул.
— Надеюсь, у меня получится, учитывая, что там творится, — следом он развернулся к ожидавшим и слегка нудным голосом процедил: — Первый этап закончен, старые импанты изъяты, установил временные из имевшегося, чтобы не случилось шока. Как только все подживет, можно будет браться за модели повышенного сродства. К счастью, у меня есть, где ее сейчас разместить… — он слегка задумался, откинув голову назад. — В остальном же… Либо выметайтесь, либо можете навестить вашу подругу, только тихо.
Такарада вызвался первым.
Когда он вошел в кабинет, свет был приглушен; видимо, после операции Нитта и Кацурагава успели перетащить ее в гостевую комнату, потому как ничто тут не напоминало операционную, разве только куча висевших на пластиковой палке пакетов: кровь, антитоксин… И там, под белым одеялом, спала она — неожиданно ставшая ему близкой подругой. Харада. Такарада подошел ближе и осторожно заглянул ей в глаза, боясь издать даже шороха.
Он ведь не был обязан вытаскивать ее оттуда, проявлять сочувствие, вообще делать хоть что-то. Но отчего-то тогда, в их первый настоящий разговор, он решил представиться, полагая, что так будет правильно. И вот, теперь он рисковал всем: жизнью, карьерой. Их могли выследить. Если Тайтэн узнает, что они сделали… Раньше Такарада ни за что бы на это не согласился: он всегда следовал правилам и привык не обращать внимания на вещи, что его не касались. Но отчего-то сейчас, даже зная, чем все может обернуться… Он чувствовал, что поступил верно.
Сейчас она спала, накаченная лекарствами и успокоительным. Кожа — такая же бледная, как и простыня, покрытая липкой пленкой пота, жидкие волосы разметались по подушке. О, это будет долгий путь восстановления, понял Такарада, но они пройдут его. И закончат эту историю на хорошей ноте. Чего бы это не стоило. В конце концов, самое страшное было позади.
Он не хотел тревожить руки, только что тронутые операцией, а потому лишь протянул свою — и аккуратно, насколько мог, коснулся лба и провел пальцем по коже. Конечно, она даже не поморщилась — настолько крепким был этот сон. Хорошо. Так даже лучше. Когда она проснется, то будет гораздо более счастливой, а там они что-нибудь придумают: и как уйти от возможного хвоста, как начать новую жизнь… Все у них получится.