Пляска смерти в Белграде
Шрифт:
— Он, кажется, сильно болен. А мне ничего не говорил.
Они прошли в квадратное помещение, освещенное голой лампочкой.
Если в не допотопный телефонный аппарат, стоящий прямо на полу, можно было бы подумать, что они в сарае садовника. На железной кровати под большим серым пальто лежал мужчина. В тишине отчетливо слышалось его свистящее дыхание. Глаза были спрятаны за черными очками, а возле кровати стоял маленький чемоданчик и прислоненная к нему белая трость.
Малко не двигался. Наконец-то перед ним недостижимый
Милена бросилась к больному, встала на колени возле кровати, положила руку па лоб мужчине. И в испуге повернулась к Малко.
— Он весь горит! У него высокая температура.
Эриванян зашелся в приступе кашля, потом они перекинулись несколькими фразами по-армянски с Миленой. Малко приблизился к кровати. Он нащупал под пальто левое запястье больного и посчитал пульс. Очень частый. Дышал тот затрудненно, снова закашлялся и сказал вдруг по-английски:
— Спасибо, что вы здесь. Только я не слишком хорошо себя чувствую.
— Мы немедленно уезжаем, господин Эриванян. Я пришел за вами.
Снова приступ кашля.
— Мне плохо, — прошептал армянин. — В груди словно кол.
Малко завороженно смотрел на человека, знавшего так много, террориста, в чьих силах было выдать Абу Нидала. Все лицо его было испещрено синими пятнышками, видимо, следами крохотных осколков, которые не удалось извлечь.
— У него плеврит! — проговорила Милена потрясенно. — Он может умереть...
В хижине стоял зверский холод.
— Мы немедленно покидаем Белград, — сказал Малко.
Слепой медленно повел головой слева направо, а потом наоборот.
— Прошу вас, — проговорил он. — Мне нужно отдохнуть несколько часов: я плохо себя чувствую.
Малко и Милена посмотрели друг на друга. Только этого не хватало! Женщина обезумела от беспокойства. Рука ее оставалась лежать на лбу армянина, словно могла ему помочь.
— Дайте ему антибиотики, чтобы упала температура, — предложил Малко. — И мы тут же тронемся.
Хижина поскрипывала и покачивалась под напором течения. Ледяной холод начинал пробирать и Малко, несмотря на плащ с меховой подстежкой.
— Вы знаете место, где...? — спросил он.
— Да, — сказала Милена. — У меня есть ключ от квартиры одного приятеля-художника. Его как раз пет сейчас в Белграде.
— Ну так не мешкайте.
Он снял пальто, накрывавшее Арама Эриваняна. У того в руке оказался круглый предмет, в котором Малко признал советскую гранату Ф-1. Правый рукав его куртки был заправлен в карман. Рука была ампутирована приблизительно по локоть.
Милена наклонилась к нему и нежно что-то заговорила, продолжая гладить по лбу. Потом она совсем приблизила свое лицо к губам больного. Малко увидел, как они шевельнулись, беззвучно что-то прошептав. Армянин спрятал гранату в карман, Милена сжала его руку обеими ладонями и поцеловала в губы, а затем стала помогать подниматься.
Арам Эриванян встал, взял трость.
Они уселись в «мерссдес-190»: Малко за рулем, Элько рядом с ним.
— К бульвару Путника, — дала направление Милена.
Малко, следя за указателями, въехал в квартал низеньких особняков, с кривыми улочками, к югу от моста Газела. Они свернули на спокойную узкую улицу и Милена попросила остановиться напротив дома номер 14.
— Это здесь.
Дом оказался трехэтажным, спрятанным в саду, где росли ели. Внутри было влажно. Старомодная мебель, лестница на галерею второго этажа. Арам Эриванян начал с трудом стягивать пальто, и телохранитель, положив свой «узи», бросился на помощь. Малко заметил, что за поясом у Арама Эриваняна большой автоматический пистолет.
Насколько успешно может слепой пользоваться огнестрельным оружием — это вопрос.
Милена поднялась на второй этаж, потом спустилась к ним.
— Наверху есть спальня, с одеялами, — сообщила женщина.
Арам Эриванян снова зашелся в кашле и вытер залитый потом лоб. Он сказал несколько слов Баскену, телохранителю. Опершись на него, обошел всю комнату, исследуя с помощью белой трости каждый угол, расположение окон и дверей. Потом позволил довести себя до старого кресла и опустился в него. Было заметно, как он изнурен. Малко видел, что рука армянина дрожит. Свистящее, с хрипом, дыхание заставляло думать, что у него, возможно, эмфизема.
— Вы знаете, где можно найти антибиотики и врача? — спросил Малко Милену.
— Да, — ответила она.
Дорого бы дал Малко, чтоб остаться со слепым наедине и кое-что прояснить, но Милена не отходила от него ни на шаг. Эриванян, едва оказавшись в кресле, закрыл глаза и, казалось, уснул. Чего бы это ни стоило, его нужно было поставить на ноги для долгого путешествия. Баскен устроился напротив него, положив свой заряженный автомат на журнальный столик.
— Оставим Элько здесь, — предложил Малко. — Я отвезу вас в город, вы займетесь лекарствами и врачом, а я подготовлю отъезд.
Было чуть больше десяти часов. В полдень, как было предусмотрено, он сможет встретиться в церкви с Эндрю Виткином. Ему было что сказать американцу... И потом уже, накачав Эриваняна антибиотиками, он сможет наконец выехать из Белграда.
Милена, опустившись на колени возле кресла, разговаривала с больным, как с ребенком. Вытирала носовым платком пот со лба, потом, с явным сожалением, поднялась и отошла, погладив Арама по волосам. Он весь дрожал от озноба. Нужно было срочно его лечить.
Они слышали надрывный кашель даже в саду. Милена обернулась.