Пляска смерти в Белграде
Шрифт:
— Прошу прощения, леди. Здесь не должен оставаться никто.
Армянка отступила, взгляд ее потемнел. Она повернулась к Малко и произнесла ледяным голосом:
— Жду вас в баре.
Ее собственные телохранители остались внизу. Арама Эриваняна подвели к креслу, и он буквально повалился в него, даже не сняв пальто. Было видно, насколько он изнурен. Потом он поднялся и, постукивая палкой, пошел, направляемый Малко, в ванную. Слепой повернул к нему свои черные очки и спросил:
— Милена действительно мертва?
Малко проглотил слюну.
— Да, — сказал Малко. — При таком взрыве невозможно уцелеть.
— Вы... видели тело?
— Нет. Там ничего не осталось.
Арам Эриванян вернулся к своему креслу.
— Спасибо. Я ненадолго хотел бы остаться один.
Малко спустился вниз. Таня сидела в баре перед коньяком. Ей даже удалось улыбнуться. Малко заказал водку. В этот час в баре, кроме них, никого не было. Она выпустила дым и полным горечи голосом произнесла:
— Я спасла вам и Араму жизнь, а теперь вот терплю поражение на всех фронтах...
— Вы сделали все, что могли, — сказал Малко. — Но я вам никогда не лгал, Таня, даже в тот вечер в Белграде. Не думали же вы, отдаваясь, что это заставит меня переменить свое мнение?
Она чуть заметно улыбнулась.
— Нет, конечно. И я ни о чем не жалею. Это было... очень, очень приятно. Вы хороший любовник. Я этого не забуду. Нужно иногда и расслабляться. У нас тяжелая работа.
Она рассуждала, как мужчина, но сидела, положив ногу на ногу так, что оголился верх чулка и стали видны подвязки — беспроигрышная сексуальная приманка, никогда не оставлявшая Малко равнодушным. Он думал про себя, не хочет ли она проделать еще какой трюк... От такой всего можно ожидать.
— Положим, жизнь вы нам спасли невольно, — заметил он.
Она вздохнула.
— А теперь думаю, не лучше ли было Араму умереть...
Малко взглянул на нее с удивлением:
— Почему вы так считаете? Мне казалось, вы к нему очень привязаны.
— Это верно. Но я боюсь, что, помогая поймать Абу Нидала, он нанесет ущерб репутации армян. Мы продолжаем борьбу. Мы будем убивать турок, пока ни одного больше не останется на земле. И нуждаемся в союзниках.
— Хотите сказать, что готовы сотрудничать с Акопом Акопяном и подобными им?
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Почему бы и нет?
Некоторое время слышался только стук льда в стакане Малко. Вот так поворот!
— В таком случае почему вы не дали Акопяну убить Арама? — спросил он.
— Не так все просто. Мы уважаем Арама, он много сделал, очень много. Но теперь, после несчастного случая, он уже не может ничего. И потому ослаб духом. Он допустил, чтоб им управляла какая-то Милена, бывшая агентом КГБ. Это дурной знак. Он заговорит, чтобы отомстить. Я надеялась убедить его, думала, он поедет с нами.
— И что было бы, если в он согласился?
— Мы увезли бы его и спрятали так, что вам бы его никогда не найти.
— А что было бы со мной?
— Вас бы мы нейтрализовали, — сказала она бесстрастно. —
Малко предпочел не уточнять, что для нее означало «нейтрализовать».
Малко чувствовал, как давит ему на плечи усталость, и поставил стакан.
— Таня, — сказал он, — я пошел отдыхать.
Она взглянула на него.
— Я хочу последний раз поговорить с Арамом.
— Хорошо, сегодня вечером, если он сам захочет. Позвоните мне.
У него больше не было сил. Она поднялась и бросила на него двусмысленный взгляд. Выглядела армянка красивей, чем обычно. Он чувствовал, что если останется еще на пять минут, то заберет ее с собой. Чего она и добивалась.
Растянувшись в кровати, Малко вяло размышлял о том о сем. Он не стал звонить в Лицен, чтобы не объясняться с Александрой, что могло привести к осложнениям. Присутствие Тани могло стать искрой... Из комнаты Эриваняна не доносилось ни единого звука. Элько Кризантем и один из десантников дремали в коридоре. Двое других бодрствовали в соседней комнате, и Малко был уверен, что австрийская полиция расставила внизу своих людей, хотя обычно она предпочитала не вмешиваться в подобные истории... Он снова подумал о пухленькой Наташе.
Она уже должна быть в Вене. Помнится, говорила, что всегда останавливается в «Сонненберге»... Он дотянулся до справочника и нашел адрес гостиницы. Недалеко от «Империала», рядом с церковью Святой Урсулы. Но он не знал ее фамилии.
И все-таки можно попробовать.
Портье «Сонненберга» звучно поприветствовал Малко. Полнокровный и жизнерадостный, типичный австриец. Малко положил перед ним купюру в тысячу шиллингов.
— Я ищу молодую югославку. Она должна была приехать сегодня, но мне неизвестно ее имя. Блондинка, очень красивая, приблизительно лет тридцати. Она из ваших постоянных клиенток.
Портье улыбнулся, как сообщник, и прикарманил деньги.
— Хм, понимаю.
Он достал регистрационную книгу и прочитал:
— Фрау Наталия Илич. Номер 118. Хотите, я предупрежу ее о вашем приходе?
Еще одна купюра в тысячу шиллингов.
— Нет, спасибо, — сказал Малко. — Она одна?
— Да.
Он уже был в лифте... Номер 118 находился в конце изогнутого буквой Г коридора. Ключ торчал в замке. Он осторожно повернул ручку и толкнул дверь. Она скрипнула, и женский голос тут же спросил:
— Это ты, Стефан?
Малко прошел в комнату и чуть не столкнулся с Наташей. На красавице не было ничего, кроме красного боди, чулок и лодочек на каблуках. Сильно накрашенное лицо обрамляли длинные серьги. Как проститутка из дома терпимости начала века.
Взгляд ее остановился на Малко, и зрачки расширились от изумления. Но тут же удивление сменил непередаваемый ужас, исказивший черты женщины так, что она стала казаться дурнушкой. Кровь отлила от ее лица. Ее словно парализовало. Что-то похожее на карканье сорвалось с губ.