Пляска смерти

Гамильтон Лорел Кей

Огги не хотел, чтобы Пирс сознавался в том, что чего-то не знает, — значит мы все еще ведем переговоры. Что касается меня, я считала переговоры оконченными.

— Джастин должен встретиться с нами здесь? — спросила я.

— Ага, — ответил Джейсон.

Он снова устроился на полу сбоку от Жан-Клода, поскольку его кресло заняла Менг Дье. Лондон сидел на ближайшем ко мне кресле, и только Реквием выбрал кресло поближе к Огги и его группе. Или, быть может, подальше от меня. Реквиема понять трудно.

— Если бы тебе нравился брат Джозефа, Анита, он уже был бы у тебя на радаре, — сказал Огги. — Не относи овладевшую тобой эмоцию к тому, кто тебя не стоит.

— Я сама решаю, кто меня

стоит.

— Он самый сильный доминант в своем прайде, но не так силен, как твой Ульфрик. И жизнестойкости твоего Нимир-Ра в нем тоже нет. Свяжешь ли ты себя с кем-нибудь, кто не вожак в своей группе, Анита? Твоя сила выбирает только сильнейших.

— Она выбрала меня, — возразил свернувшийся на полу Натэниел.

— Да, — согласился Огги. — В тебе должно быть больше, чем я вижу.

— Может быть, это любовь, — сказал Жан-Клод.

— Что ты хочешь этим сказать? — глянул на него Огги.

— Вероятно, ma petiteнужны не только сила рук и сила воли. Может быть, есть и другие потребности.

Огги улыбнулся, на миг став тем дружелюбным парнем, что впервые вошел в нашу гостиную.

— Ты в душе романтик, Жан-Клод. Это всегда было твоей слабостью.

— И моей силой, — сказал Жан-Клод.

Огги покачал головой:

— Я с такими вещами давно покончил.

— Очень за тебя грустно.

Вампиры посмотрели друг на друга — долгим, долгим взглядом. Первым отвернулся Огги, посмотрел на меня.

— И ты с виду так же тверда, Анита, но ты тоже романтик. Не думаю, что ты могла бы привязать себя к кому-то только ради силы и безопасности. А именно так мы и поступали, Жан-Клод и я. Мы выбирали слуг и подвластных зверей ради силы. За сотни лет у тебя на радаре проходят десятки, сотни других, но ты ждешь. Ждешь до тех пор, пока не выберешь хоть кого-нибудь, отчаявшись ждать, либо найдешь именно того, кто сделает тебя сильным. — Он махнул рукой в сторону мужчин. — Раз не выбираешь ты, выберет за тебя твоя сила. Должен сказать, что требования у нее высокие. Раз ты не знаешь, как заставить свою силу выбрать того, кого ты хочешь, вряд ли ты сумеешь ее заставить.

Я не могла скрыть своей бурной реакции. Пульс у меня зачастил, в горле пересохло. Огги заметит. Он поймет, что его слова попали в цель. И он был прав. Я никогда не умела заставить силу ardeur’а выбрать — или не выбрать.

— Она заставила ardeurосвободить меня, — сказал Реквием со своего кресла.

— Она заставила своего зверя не выбрать Хэвена, — добавил Мика.

— Мне кажется, Огюстин, ma petiteнашла опору против своей силы.

— Ты действительно хочешь потерять такой мощный альянс ради кого-то, кто даже не правит прайдом?

— Джастин входит в коалицию самцов Джозефа, — сказала я. — Они вместе правят прайдом.

— И все равно он по доминантности куда ниже твоего царя волков или царя леопардов, Анита. Стыд и позор — удовлетвориться принцем, когда ты делишь постель только с королями.

Что на это сказать, я не знала. Потому что в одном он точно был прав: Джастин мне не подходит — или до сих пор не подходил. Может быть, моей львице он понравится больше, чем мне? Отчасти я надеялась, что да, а отчасти вообще не хотела стоять перед необходимостью выбора. Если я мастер вампиров, у меня должна быть возможность выбирать — или не выбирать. Если в моей силе от вампира больше, чем от ликантропа, то у меня есть варианты. А если эта сила больше мохнатая, чем мертвая, — тогда хреново.

Глава сорок пятая

Мы оделись за рекордное время. Я даже не стала возражать против косметики и украшений — не было

времени спорить. Наряд мой выглядел более чем непрактично, но корсетный верх был корсетом танцовщицы. Это значило, что его нельзя затянуть так туго, как могло бы понравиться Жан-Клоду, чтобы он мешал дышать или двигаться. Жан-Клод мне сказал, что такие же корсеты я увижу сегодня на танцовщицах. Туфли были под цвет блестящей черноты платья, но тоже были туфельками танцовщицы — на каблуках, для бальных танцев, а не для балета. Увидев эти босоножки с открытыми пальцами, я было встала на дыбы — в них же нельзя танцевать, черт побери! — но знаете, Жан-Клод оказался прав. Туфли вполне удобные.

Корсет был отделан крошечными бриллиантиками — убей меня Бог, бриллиантиками, настоящими. Ожерелье, которое Жан-Клод надел мне на шею, было платиновое и тоже с бриллиантами. Я едва не спросила, сколько же денег на мне надето, но подумала и решила, что лучше не знать. Только еще сильнее разнервничаюсь, а уж этого мне никак не надо было.

Накидка Жан-Клода — нечто вроде элегантного черного плаща, но куда более современное — с коротким стоячим воротником, обрамляющим лицо и сверкающую белизну воротника рубашки. Галстук на шее заколот платиновой булавкой с бриллиантами, под пару моему ожерелью. Жилет облегал его как перчатка, поскольку был зашнурован сзади — корсетный жилет. Когда он предложил мне корсет, я сделала ошибку, ответив: «Надену, если ты тоже будешь в корсете». А ведь должна была уже понимать — он только улыбнулся и ответил «да». На самом деле он снабдил жилетами разных стилей всех мужчин, кто согласился их надеть. Безупречно сшитые черные брюки и сверкающие лаком туфли завершали его наряд. Ну да, и еще россыпь бриллиантов по жилету, будто кто-то сыпанул горсть звезд на ночное небо. Когда же я спросила, почему не сделать было такой же бриллиантовый узор, как у меня на корсете, он ответил: «У нас не будет конкурса на лучшую пару, ma petite».

Все остальные мужчины были в черных смокингах, кое-кто во фраке, некоторые — в только что сшитых. Единственное отличие в цвете жилетов создавали драгоценности. Чертовски скромно для вечеринки Жан-Клода.

Длинный лимузин высадил нас у дверей — всех восьмерых, почему лимузин нам и понадобился. Пришлось пройти сквозь строй вспышек, камер, микрофонов — я всегда это ощущала как прогон сквозь строй, только вместо того, чтобы бежать изо всех сил, надо улыбаться и отвечать на вопросы.

Жан-Клод всегда играл в эти игры с вопросами и фотовспышками как профессионал. Я научилась более или менее цепляться за его руку, не зыркая злобно на камеры. Иногда даже можно было поймать у меня улыбку. К остальным отнеслись просто как к свите, а ее вопросами не закидывают.

Вообще-то мне театр «Фокс» нравится. Построен он был в двадцатые как кинотеатр, но ни в одном известном мне кинотеатре нет китайских собак со светящимися глазами у подножия мраморной лестницы. Интерьер блещет роскошью и позолотой, полон резных индуистских богов и животных отовсюду, как можно более экзотичных. Обычно я бы стала глазеть на все это, сегодня это было укрытие от бури.

Мы вошли через боковой вход, вход в клуб «Фокс». Частный клуб, со служителями на парковке, с хорошим рестораном, если заказать столик заранее. За постоянную ложу в театре люди и корпорации платили тысячи долларов в год. Насколько мне известно, своей ложи у Жан-Клода не было, но сегодня у нас были заказаны две. Креслам клуба «Фокс» стало не хватать места раньше, чем кончились важные персоны, желающие абонировать кресло. Жан-Клод сказал, что некоторые из гостей-мастеров будут в партере вместе с простолюдинами, но в специально зарезервированной секции передних рядов, с местными знаменитостями.