Пляж острых ощущений
Шрифт:
— … урою, — все же закончил мысль Сазон.
Мальцев на заднем плане кивнул, подтверждая полное согласие с дедом.
— Я уже нанял частного детектива, и классного адвоката. Не дрейфь, сынку, жри больше и спи вдоволь — когда еще так отдохнешь! Они, скоты…
— Тс-с-с-с! — снова зашипела Беда.
— … не захотели выпустить тебя под подписку, ну, я их, сук… — последние слова Сазона потонули в громком и фальшивом Элкином пении:
— Владимирский централ, — дурным голосом завопила она, — Ветер северны-ый!»
— Ну и репертуарчик у вас, деточка! — хмыкнула
— Ой, какая терминология, Генриетта Владимировна! И где вы только ее нахватались?! С виду такая приличная женщина.
— Отставить гнусное мозгоклюйство! Спасу от вас нет даже в тюрьме! — громыхнул Сазон и они замолчали. — Тут тебе Карменка жратвы собрала, — обратился он ко мне, кивнув на пакеты. — Жри больше, не сдавайся этим…
— Этапом из Твери, зла немеренно, — опять перепела его эпитеты Элка.
— … ым сломить твой боевой дух! — закончил свою мысль Сазон.
— Я тут картину для тебя написал, — подал голос Мальцев. — Называется «Море несломленное».
— Спасибо, Мальцев. Но думаю, изолятор не лучшее место для твоих синих ква… гениальных картин.
— А я ведь сказал им, — шваркнул кулаком по столу Сазон, — что если б мой внук захотел кого-нибудь грохнуть, он не сделал бы этого со спины! А уж тем более не стал бы заниматься рисованием на дохлых телах! Тьфу!!!
— Скорее бы уже появился труп номер четыре! — мечтательно вздохнула вдруг Элка.
— Вы пойте, лучше, деточка, пойте! — вмешалась маман. — А то неровен час, здесь же окажетесь! На двоих мне таскать передачки придется, а я этого нет, не вынесу!
— Конец свиданию! — крикнул конвоир, возникнув на пороге.
— Держись, сынку! Жри больше! — пряча покрасневшие глаза, дед похлопал меня по руке, развернулся по-солдатски «кругом» и помаршировал на выход. За ним потянулись цепочкой все остальные. Только Элка припала к моему уху и зашептала так быстро, что я едва успевал понимать слова:
— Кажется, дело швах! Этот Барсук — старый, уважаемый опер. Он на хорошем счету и к нему все прислушиваются. Он такую шумиху поднял вокруг этого дела! Понимаешь, он ненавидит людей с деньгами. Считает их всех ворами и бездельниками. Так что ты провинился уже только тем, что являешься внуком Сазона Сазонова. Короче, будет очень и очень трудно, но ты… держись!!! Если в ближайшее время не появится труп номер четыре, я сама проломлю кому-нибудь голову. А чтоб совесть не мучила, сделаю это с Юлианой Ульяновой — сука, редкостная! С удовольствием пронумерую ее холеную длань. Кроме того, что она несет редкую чушь про свои неземные успехи в Америке, она мяса не ест, водки не пьет и не ругается матом. Не наш человек!
— Не наш, — рассмеялся я. — Но видеть тебя соседкой по камере я не хочу.
— Конец свиданию! — снова крикнул конвойный.
— Элка, я тебя того-этого… люблю, одним словом.
— Ты тоже мне нравишься, — поспешно сказала она и пошла к двери с подозрительно гордо поднятой головой.
— У меня там обезьяна в вагончике! — крикнул я ей. — Ты корми ее! И кошку корми! Всех корми, кого мы приручили! А то сдохнут.
Последующие
Свиданий с родственниками и женой мне больше не дали. Единственное — передали записку от Элки.
«Обезьяну кормлю. Кошка сбежала. Привет от Максима Максимовича», — написала она. Я пытался найти в этих словах какой-нибудь двоякий смысл, но не нашел. Ну что можно сказать между строк в тексте «Обезьяну кормлю. Кошка сбежала»? Разве что, передавая привет от Максима Максимовича, она намекала, что встретилась с пацаном, знает о том, что он видел преступника, и уговорит его дать показания в мою пользу?!
Я устал ломать голову над запиской и дал себе такую физическую нагрузку, что спал потом, как убитый.
Два раза ко мне приходил адвокат, которого нанял дед. Судя по часам и костюму, это был дорогой адвокат. А судя по ботинкам из тонкой телячьей кожи, это был самый дорогой адвокат в этом городе. Я не запомнил, как его зовут, зато хорошо запомнил, что он сказал при первой нашей встрече.
— Дело, как ни странно, оказалось чрезвычайно трудным. Эти чертовы обстоятельства, что ваши пути с убитыми так неудачно пересекались! А очнется ли Маргарита Лялькина — неизвестно. Пока она в коме. Иван Матвеевич Барсук прямо-таки компанию в городе организовал под названием «Деньги над законом не властны»! Орет на каждом углу, что детки у богатеев решили, что могут совершать преступления, потому что безнаказанность покупается. Боюсь, судебный процесс может стать показательным. Барсук, видите ли, в прошлом старый партиец, который так и не принял новых законов жизни.
— Ну да, все должны курить «Приму», стричься бобриком, носить синтетические рубашки в полоску и душиться «Шипром».
— Что?!
— Да нет, это я так.
— Как ни странно, у этого Барсука объявилась куча сторонников. Они даже митинг в центре города организовали с плакатами «Отпрысков богатеев под суд за зверские преступления!» В общем, придется трудно.
Я и без него это понимал.
Если дело не решилось за эти три дня, которые я провел в изоляторе, то… скорее всего, оно дойдет до суда.
Если только…
Если только не появится жертва номер четыре.
Тем ранним утром меня должны были перевезти из изолятора в СИЗО.
И хоть я запретил себе думать о самом плохом — все равно думалось.
Настоящий убийца, судя по всему, затаился, затих. Ему на руку, что вместо него на нарах оказался другой человек. О том, что за эти преступления взяли меня, наверняка растрезвонили все местные «Новости» и газеты.
А если убийца так и не обнаружит себя, если частный детектив, которого нанял Сазон, ничего не раскопает, то мне впаяют…