Плюшевый оракул
Шрифт:
Длинная, катастрофически узкая и огороженная канавами с перекинутыми мостками улочка загородного – когда-то дачного – поселка не порадовала вменяемой нумерацией участков. Слегка запутавшись, Вероника, наконец, нашла среди глухих заборов ворота дома номер пятьдесят восемь. Съехала с дороги и отправилась к черной коробочке домофона, прибитого к железному рифленому забору у калитки. Нажала на кнопку. Подождала, прислушиваясь. Не получив отклика, вцепилась пальцами в выемку раздвижных ворот, те послушно поехали в сторону, освобождая доступ на выложенный тротуарной плиткой пятачок.
Как и рекомендовал
«Может, я адресом в кои-то веки ошиблась? – предположила Ника. – Не похоже, что здесь праздник».
Хотя ворота, действительно, были незаперты, как и предупреждал клиент. А адрес Ника помнила отлично.
Но все же – странно. И где приятель, который должен был встречать кондитера?
В поясной сумке запиликал телефон, Вероника, оглядываясь, достала его, нажала кнопку…
– Простите, извините! – затараторил давешний клиент. – Мой друг не смог вас дождаться, его срочно вызвали на работу! Он оставил ключи от дома своей маме, если вам не очень трудно, сходите, пожалуйста, к ней! На той же улице, дом номер сорок два, Антонина Николаевна! Ей тяжело ходить, ноги побаливают…
Вероника закатила глаза, мысленно ругнулась, но ответила вполне доброжелательно:
– Конечно, мне не трудно, Алексей. Когда вас ждать?
– О, мы тут еще надолго, веселье в самом разгаре! Не торопитесь.
– Хорошо. До встречи.
Поругивая про себя безалаберного клиента, не удосужившегося убрать территорию и заранее договориться с аниматором, Ника вышла через калитку на улицу. Покрутила головой и потопала налево, высчитывая сорок второй участок.
«Может, Алексей отец-одиночка? Или „воскресный папа“? – подумала. – Весь из себя спонтанный, занятой, привыкший все решать деньгами… Чего заморачиваться, если денег куры не клюют? Водитель клубного автобуса привычно обвесит транспорт поздравлениями и шариками, аниматоры развеселят детей, а повара накормят. Остается надеяться, что не придется его кухню драить, там уже все отмыла домработница». Вообразив кухню, соответствующую замусоренному двору, Вероника покорилась обстоятельствам и придушила шумный вздох: за форс-мажорный вызов ей уже удвоили гонорар, так что овчинка выйдет теплой и пушистой.
Солнце уползало за верхушки деревьев, улица называлась Первая Березовая, но на глаза попалась лишь одна березка, в основном за заборами виднелись практичные вишни-яблони, да на повороте к сороковым домам застрял разлапистый красивый клен. Где, спрашивается, логика?
Вероника добрела до нужного участка, нажала на звонок и приготовилась ждать, пока к калитке дохромает Антонина Николаевна… но сплошная дверца распахнулась тут же. За ней стоял невысокий рыжий подросток, кусающий огромное яркое яблоко, так аппетитно брызгающее соком, что у Вероники подвело живот – толком она сегодня только завтракала.
Увидев незнакомку, мальчишка, не переставая жевать, мотнул головой, изображая «чего надо?».
Полумятова воспитанно произнесла:
– Здравствуйте.
Мальчишка пожевал, подумал. И, развернувшись, гаркнул в сторону раскрытой двери недалекого бревенчатого дома:
– Мам! Тут какую-то Антонину Николаевну спрашивают!
На крыльцо, обтирая руки о фартук, вышла крепенькая конопатая женщина. Откинула со лба налипшую кудрявую челку и прищурилась на гостью.
– Антонину Николаевну? – переспросила. – Нет тут таких. А вам какой дом нужен?
– Первая Березовая, сорок два, – монотонно отчиталась Ника.
– Все верно, – кивнула хозяйка. – Но здесь такая не живет. Да и поблизости… – подумала, – тоже ни одной Антонины нет. Вы ошиблись, девушка.
Чувствуя, как в горле возникает ком, Вероника сипло извинилась, развернулась и почти бегом поспешила обратно. Размашисто шагая мимо клена, достала из сумки мобильный телефон и, чертыхаясь, призвала к общению последнего абонента.
Голос приветливой электронной девушки возвестил, что абонент находится вне зоны доступа.
«Что за черт?.. Что происходит?! Меня разыграли?.. Заставили, как дурочку-на-веревочке, тащиться через всю Москву в субботних пробках?!»
Неужели эту маленькую мстю подкинул кто-то из завистливых конкурентов по кондитерскому бизнесу? Но за что?! И почему ей?! Она никому на хвост не наступала, клиентуру не переманивала и не уводила, не пакостила никогда…
Или это просто пранк? Сейчас за ней следит какой-то скудоумный шутник, снимает на мобильный телефон ее пробежку, а после выложит в Сети «Смотри, как повар потерял клиента!»?!
Вероника затормозила. Разгневанно оглядела улицу с несколькими пыльными кустами. «Найду, поймаю и прибью!» – пригрозил ее взбешенный взгляд, под который попалась лишь деловито бегущая пятнистая дворняга с высунутым языком. Дернув бубликом хвоста, собака поприветствовала гостью своего поселка и проследовала мимо. Через мгновение кулинар ее обогнала, промчавшись до ворот, за которыми оставила любимый канареечный «фольксваген».
За воротами Веронику поджидало очередное потрясение. Ее верный «жук» стоял с распахнутыми дверцами и багажником. Чья-то злобная рука достала из машины клетчатую сумку и вытряхнула из нее все содержимое. На замусоренные плитки, на окаменевшие от старости окурки, которые, словно в насмешку, присыпал разноцветный праздничный топинг. Блестящий шейкер закатился под заднее колесо, как будто хотел спрятаться под днищем дружественного «жука» от негодяев и воров; на кипенно-белом, накрахмаленном поварском колпаке отпечатался мысок рифленой подошвы явно мужского размера.
Вероника всхлипнула… Через секунду испугалась до смерти! Она в чужом дворе, за глухим забором, а вокруг разросшиеся кусты… с засевшими в них негодяями! Диким прыжком перепуганной лани Ника подскочила к воротам, раздвинула их настежь и, вибрируя каждой перепуганной жилкой, посмотрела на улицу, в обе стороны.
Пустыня. Ни помощи, ни свидетелей, ни злоумышленников. Только бублик собачьего хвоста мелькает вдалеке. Может, позвонить в полицию? Будет не так страшно.
Не отходя от линии ворот, Вероника еще раз оглядела учиненный разгром. И очень-очень удивилась: ее дорогущие ручные агрегаты были разбросаны, но на первый взгляд ничего не пропало. На колючих ветках неопрятного шиповника повисла ее белоснежная поварская куртка. Фартук улетел чуть дальше, на нестриженный газон.