Плюсы и минусы алхимии
Шрифт:
— Кому вы еще сказали? — повернулся я к Шелагину, игнорируя Грекова.
— О нашем с тобой разговоре знает только Алексей Дмитриевич, как лицо ответственное, — ответил Шелагин.
Как бы то ни было, похоже, пришло время сдать им часть информации. Хотя бы по Живетьевым, потому что если Шелагин с Грековым вляпаются, то потащат на тот свет и нас с дядей.
— А должен был не знать никто, — заметил я. — Сначала — Алексей Дмитриевич, как лицо ответственное, потом — Павел Тимофеевич, как лицо заинтересованное, потом — Маргарита Григорьевна, супруга заинтересованного
— Стоп! — выставил вперед руку Греков. — Откуда ты знаешь про княгиню и целителя?
— Это что, правда? — удивился Шелагин.
— У меня на уровне подозрений, но этот сопляк говорит так, как будто точно знает.
— Потому что я слышал его разговор с Живетьевой. Спит он с княгиней не из большой любви, а по бабушкиному расчету.
— Что за расчет?
— Мне они забыли сообщить. Но Живетьев говорил, что княгиня его достала, а бабушка требовала потерпеть, если он хочет заполучить княжество себе.
Шелагин с Грековым переглянулись.
— В каком смысле заполучить княжество себе?
— В прямом. Вообще, Живетьева мыслит более глобально, княжество ей нужно как стартовая точка для захвата Империи. Удобная стартовая точка в центре страны и с незарегистрированным Проколом.
— Ты и про это знаешь?
— Важно, что про это знает Живетьевы. Остальные княжества в том списке, что я вас давал, Александр Павлович, уже принадлежат или будут принадлежать императору, Живетьевы за это получали свою косточку в виде собственности одного-двух жирных родов, которые включались в их состав тем или иным способом. Но она подумала и решила, что раз уж всю работу делает их клан, то и власть должна принадлежать им.
Шелагин с Грековым опять переглянулись.
— Так, — сказал Греков. — И каким образом ты все это выяснил? Сомневаюсь, что Живетьевы это обсуждают, не принимая мер предосторожности. Нам вот ни разу не удалось узнать, о чем они болтают наедине. Хотелось бы более серьезные доказательства, чем твои слова. Извини, но для меня они ничего не стоят.
Это было ожидаемо, но мне было чем ответить.
— Александр Павлович, а вы знаете, что на вас два целительских блока?
— Два чего? — вытаращился на меня Греков.
— Только не надо мне говорить, что вы это считаете сказками, Алексей Дмитриевич. Человек на вашей должности должен знать о блоках.
— Я знаю, что такое целительские блоки, — раздраженно сказал Он. — Но с чего ты взял, что на Александре Павловиче они есть?
— Вы еще скажите, что Живетьев его неоднократно проверял и ничего не нашел, — ехидно сказал Олег. — Знаете, когда мы были у Зимина, он подтвердил наличие блоков на моем племяннике и мне только потому, что мы о них знали. Официально это, типа, сказки.
— Ваш племянник не ответил, с чего он взял, что на Александре Павловиче блоки, — напомнил Греков.
— Я их вижу. Один противозачаточный. Второй — на либидо. Так же как вижу, что на вас только одна клятва. Если бы их было больше, я бы не стал с вами откровенничать.
— Почему мы должны верить той ерунде, что ты несешь? — зло спросил Греков. — Заговор целителей — что может быть идиотичнее?
— Погоди, — остановил его Шелагин. — Илья, ты говорил, что видишь блоки. А снимать ты их можешь?
— Ты ему веришь? — не дал мне рта раскрыть Греков. — Только вдумайся, что он выдал: у тебя два блока, один противозачаточный, один — на либидо. Зачем два, они дублируют друг друга.
— Не совсем дублируют, — заметил уже зло я. — Первым был поставлен противозачаточный, но он пробился, как иногда бывает, если оба партнера — сильные маги, и тогда Живетьевы решили не рисковать и ставить блок на либидо, а первый просто не убрали.
— Чушь-то не неси, — презрительно бросил Греков. — Я лично Зимина возил к тебе новорожденному, он сказал, что шелагинской крови в тебе не капли.
— На мне стоит блок-пиявка, перекачивающий силу с моих четырнадцати кругов до семи Владика, — прорычал я ему в лицо, — блок на либидо и заклинание, маскирующее родство. Не факт, что Зимин последнего не видел. Каким бы независимым он ни считался, но его точно прижали блоком кого-то близкого.
Шелагин молчал, но взгляд его мне не нравился. Он мне не верил, но я ему в сыновья набиваться не собирался.
— Ходят такие слухи, — недоверчиво, но чуть спокойнее признал Греков. — То есть ты хочешь сказать, что тоже видишь блоки, но не можешь снять?
— Я могу снять, но тогда меня с какой-то вероятностью убьют.
— Ну да, Зимин не мог, а ты можешь, — с насмешкой сказал он.
— Вы в курсе, что Огонькову Живетьева поставила блок на магию?
— Есть такое, — признал Греков.
— Блока у него больше нет.
— Проверим.
— Проверяйте. И не болтайте, потому что это смертельно опасно не только для нас с дядей, но и для вашего начальника. И давайте наконец приступим к выполнению договора с моей стороны. Только конкретно вы, Алексей Дмитриевич, сейчас отвернетесь.
— Ну-ну, — скептически сказал он, но действительно отвернулся.
А я показал Шелагину, как вызывается панель управления и как на ней выбирается нужный режим, который зависит и от количества бойцов, и от необходимой сложности тренировки.
— В ожоговом отделении ты был? — неожиданно спросил Шелагин.
Врать не было ни смысла, ни необходимости.
— Я, и мазь там от меня.
— Зачем?
— Мне не жалко, у меня ее много получилось при прокачке алхимии.
— Нет. Зачем было так рисковать с ожоговым отделением?