Пнумы
Шрифт:
Рейт и Зэп-210 добежали до края рощи. Здесь они остановились, чтобы отдышаться. Небо было уже чистым, и лишь возле голубой луны еще виднелись несколько клочьев облаков.
Зэп-210 посмотрела вверх.
– А что это за маленькие огоньки?
– Это звезды, – объяснил Рейт. – Далекие солнца. Около большинства из них вращаются группы планет. С одной из них, под названием Земля, происходят люди: твои предки, мои и даже хоров. Земля – это родина людей.
– Откуда ты все это знаешь? – спросила Зэп-210.
– Я расскажу тебе об этом как-нибудь в следующий
Они пошли по заросшим травой холмам сквозь ясную звездную ночь, и у Рейта временами появлялось странное чувство. Ему представилось, что он будто бы еще очень молод и гуляет под чистым звездным небом по лугу со стройной девушкой, которая его очаровала. Сон, галлюцинация или что-то еще, что пробуждало в нем такое настроение, стало настолько сильным, что он взял шедшую рядом Зэп-210 за руку. Она искоса взглянула на него, но возражать не стала: еще один непонятный аспект удивительного Гхауна.
Некоторое время они так и шли дальше. Постепенно Рейт вернулся к действительности. Он брел по поверхности Чая. Его сопровождала… Почему-то он не довел мысли до конца. Словно почувствовав ход его мыслей, Зэп-210 сердито вырвала у него свою руку. Может быть, она тоже на какое-то время погрузилась в мечтания.
Они молча шли дальше. Когда голубая луна стаяла уже прямо над ними, они наконец добрались до гор из песчаника и нашли у их подножия защищенную нишу. Закутавшись в свои плащи, легли на песок. Рейт не мог заснуть. Он смотрел на небо и слушал, как девушка дышит. Она тоже не спала. Почему же он так стремительно, несмотря на опасность погони и смерти, решил убраться из рощи хоров? Чтобы защитить невинность девушки? Смешно. Он в темноте посмотрел на ее лицо – бледное, повернутое к нему в свете луны пятно.
– Я не могу заснуть, – тихо пожаловалась она. – Я очень устала. Поверхность нагоняет на меня страх.
– На меня иногда тоже, – согласился с ней Рейт. – Так ты предпочла бы оставаться в подземельях?
Как всегда она не ответила прямо.
– Я никак не могу понять, что я видела. Я не всегда понимаю саму себя. Такого пения, как сегодня, я никогда раньше не слышала.
– Они поют мелодии, которые существуют тысячелетия и никогда не меняются, – объяснил Рейт. – Может быть, эти мелодии принесены сюда еще с Земли.
– Но они показывались другим без одежды! Так поступают на поверхности все люди?
– Не все, – успокоил ее Рейт.
– Но почему же они так поступают?
Рано или поздно ей все равно придется это объяснить, размышлял Рейт. Но только не сегодня ночью!
– Обнаженность не играет большой роли, – пробормотал он. – Все тела почти не отличаются друг от друга.
– Почему же тогда они выставляют их напоказ? В подземельях мы всегда остаемся одетыми и стараемся не допускать случаев «буйного поведения».
– А в чем же заключается, в конце концов, это «буйное поведение»?
– В грубой близости. Люди в игре дотрагивались друг до друга. Это же в высшей мере глупо!
Рейт очень осторожно подбирал слова.
– Может быть, это нормально – ну, как будто ты проголодаешься или еще как-то.
– Конечно же, нет.
– И ты даже никогда об этом не думала?
– От мыслей защититься нельзя никак.
– Разве не было такого молодого человека, с которым ты особенно хотела бы подружиться?
– Никогда!
Зэп-210 была возмущена.
– Ну, теперь ты на поверхности и здесь совсем другие обстоятельства… А теперь тебе лучше поспать. Вполне возможно, что завтра все селение хоров устроит на нас охоту.
Наконец Рейт заснул. Один раз он проснулся и увидел, что голубая луна уже исчезла с неба, и вверху до самых звезд все было черным. Со стороны холмов до него донесся печальный вой ночного пса. Когда он снова закутывался в плащ, Зэп-210 полусонно прошептала:
– Я робею от вида неба.
Рейт плотно придвинулся к ней. Совершенно неосознанно он вытянул руку и погладил ее по голове, но волосы теперь были мягкими и густыми. Девушка вздохнула и расслабилась, что снова возбудило в Рейте неукротимый инстинкт защитника…
Ночь подошла к концу. На востоке появилось ржавое свечение, которое становилось все светлее и перешло в сиреневый, а затем в светло-желтый восход солнца. Пока Зэп-210 оставалась лежать, закутавшись в своем плаще, Рейт проверил содержимое изъятых у хоров кошельков. С радостью он обнаружил в них девяносто пять секвинов; это было больше, чем он рассчитывал найти. Он попробовал метать дротики – острые, как иглы, железные стрелы длиной двадцать сантиметров с кожаными рукоятками. Кинжал он засунул за пояс.
Они вскарабкались на склон гряды холмов и вскоре достигли гребня. За их спиной продолжала свой восход Карина 4269, освещая линию берега и давая возможность определить очертания второго болота с мелкими заводями и трясиной. Вдали виднелись силуэты такой же гряды холмов, как и та, на которой они стояли. Деревня хоров лежала в полутора километрах левее от склона холма. Почти под их ногами через заболоченную территорию к самому морю вели мостки – ненадежная конструкция из стоек, бревен и досок, дрожавшая под напряжением водного потока, омывавшего подножия холмов. К сухим деревянным столбам были привязаны шесть лодок – изогнутые к носу и корме, которые напоминали украшенную мачтой треску. Рейт посмотрел на поселение. Над несколькими железными крышами в воздухе клубился дым; это был единственный признак жизни. Он снова перевел взгляд на лодки.
– Под парусом идти намного легче, чем идти пешком, – объяснил Рейт своей спутнице. – И мне кажется, что вдоль берега дует попутный ветер.
Зэп-210 ошеломленно спросила:
– Плыть по такой огромной пустоте?
– Чем она пустее, тем лучше, – попытался успокоить ее Рейт. – Море не внушает мне опасений. Но вот люди, которые по нему плавают… Это же касается, естественно, и суши.
Он стал спускаться с холма. Зэп-210 карабкалась за ним. Они дошли до мостков и осторожно ступили на шаткую конструкцию. Где-то по близости раздался гневный пронзительный крик. Они увидели, как подросток со всех ног кинулся в деревню.