ПО 2

Михайлов Дем Алексеевич

Как говорила моя бабушка, после первого просмотра доброго советского фильма Буратино – не иначе бедолага сбежал с желтого дома, раз до сих пор щеголяет в такой рубашке и находится в вечной необъяснимой печали. Но она про каждого героя того фильма много чего сказала, навсегда отвратив меня от повторного просмотра этого действительно отличного фильма.

Вырвавшись из снежной норы, я пробежал метров двадцать, рухнул в сугроб и принялся закапываться. Ахав Ахавом, а вот крылатых червей сегодня вряд ли кормили

Закопался. Хватанул в запале ртом порцию хрусткого снега. Вжался пылающим лбом в снежную холодную благодать. Затих, пытаясь сообразить.

Что дальше?

Рюкзак, нарты – все в только что покинутой снежной

норе. На мне вся одежда, при мне нож. Желудок на четверть полон мяса. При мне иноземная страшная пушка рвущая тела на части.

Что дальше?

Развернуться и бежать?

Это самый разумный выход. Да, по всем канонам голливудского боевика я должен принять бой. Вот я в засаде, Ахав пойдет по моим следам, я возьму его в прицел и мягко потяну спуск, отправляя его мерзлую голову в полет. Но я не в голливудском боевике. А Ахав, пусть давно уже не человек, вполне может проявить хитрость и…

Хруст.

Слабый хруст.

Дернув головой влево, я увидел на боках сугробов голубой отсвет.

Ну да. Ахав не дурак и может зайти со стороны – что он и сделал! Причем сугробы находятся чуть выше моего местоположения – а следовательно он легко увидит обрывающиеся у разворошенной снежной кучи мои следы. Тут сложно не догадаться, где спрятался снежный сурок…

Вскочив в облаке снежной пыли, я рванул в противоположную сторону. Промчался шагов пятьдесят – под крутым углом уходя от «Красного Круга» и снова рухнул в снег, не собираясь облегчать преследователю задачу. Заметив за собой что-то вроде ложбины прикрытой моим текущим укрытием, поспешно скатился по ней на животе, змеей прополз пару десятков метров и дальше уже на четвереньках описал дугу с таким расчетом, чтобы оказаться у неспешного Гарпунера за спиной. Если получится, то я успею подобраться к нему чуть ближе и шарахнуть в спину. Упав в снег, я потратил пару секунд на то, чтобы хоть чуть-чуть унять дыхание – и снова возблагодарив себя же за все тренировки – я на мгновение высунулся из-за тороса, чтобы глянуть на заиндевелые лопатки и… в голос выругался – Ахав топал точно ко мне! Прямо как по ниточке шагает! Как?! Он не мог увидеть меня! Может видит сквозь снег? Улавливает тепло моего тела? Мега обостренный слух? Или… я коротко глянул на светящуюся громаду Столпа. Неужели…

Бросив оружие – оно все равно никуда не денется – попытался ползти, но понял, что силы уходят с бешеной скоростью. Все дело в проклятом рычаге, что был длинноват и подобно якорю втыкался в снег, заставляя меня «поворачивать» и тратить лишние силы при передвижении ползком. Шипя проклятья, я поднялся на четвереньки и рванул вперед, волоча за собой приделанную к металлическому шлангу оружие. При этом я прислушивался к хрусту шагов и звону проламываемой ледяной корочки. И едва только шум стал слишком близким, а затем внезапно прервался, я вскочил на ноги и, не оглядываясь, перепуганным зайцем рванул в сторону. Успел сделать пяток огромных прыжков, а затем за спиной полыхнуло синим, затрещавший воздух обжег дикой болью и заставил упасть. Взвыв, я покатился по снегу, с силой ударяя онемевшими ладонями по снегу и мотая звенящей головой.

Надо чуть полежать… надо чуть прийти в себя…

Встать!

Встать, Охотник! Встать!

Охнув, я перевалился на бок, подскочил и, кренясь на один бок, побежал, подслеповато вглядываясь в серый мир правым глазом – левый отказался. По лбу и щеке стекало теплое, но проверять некогда – за мной шагает смерть. А я, жалкий подранок, еле-еле бегу.

Меня спасла трещина. Неглубокая и засыпанная мягким рыхлым снегом узкая трещина, куда я рискнул прыгнуть, когда понял, что размеренно шагающий замороженный старик куда быстрее еле передвигающего ноги полуослепшего и пораженного током живого бедолаги. Хотя я даже не прыгнул. Я запнулся и упал ничком, с силой ударившись плечом о ледяную стену, затем скребанув тут же онемевшей щекой

о нее же. Белая перина прыгнула навстречу. Я ударился о пушистый ледяной пух лицом и… с ужасом понял, что проломил «дно» трещины, продолжив путь вниз – в бездну. Не знаю, как я удержал крик в груди и не выпустил его наружу. Не знаю, как мне в подкорку, минуя сознание, пришла идея дернуть тазом вперед и одновременно подать пятки назад, скользя при этом дрожащей ладонью по металлу шланга. Но я сделал это. Рванулся, повернулся, схватился, еще раз рванулся и… замер в узкой трещине, упираясь пятками в одну стену, вонзив рычаг в другую и повиснув на тяжелой винтовке, что превратилась в спасшую меня распорку.

Я жив… я еще жив…

Но это ненадолго…

Надо решиться…

Уперевшись покрепче, бросив взгляд на мерцающий зеленый огонек, я уставил лицо вверх. Заелозил ногами, жалея, что я в мягких теплых сапогах не имеющих способных вонзиться в лед шипов. Но должна же тут быть хоть какая-то зацепка, хоть какая-то выемка. Ноги скользили, упертый в стену рычаг скрежетал, винтовка медленно соскальзывала, в голове по-прежнему звенело. Вот теперь я понял какова истинная сила электричества… а ведь меня задело самым-самым краешком…

Сначала я увидел голубое грозное свечение. А затем и нависший надо мной темный силуэт. На краю трещины стоял однорукий Ахав Гарпун, опустив глаза и глядя на меня с бесстрастием давно умершего. Вот шевельнулись пальцы на руке, к ним от плеча по промерзшим венам побежали яркие искорки, что в свою очередь щедро выплескивались пульсаром в его полупрозрачной груди.

А я продолжаю елозить пятками по ледяной стене…

Ну что ж… раз так – то хотя бы уйду по-своему.

Толкнувшись, я ударил коленями в стену, отшатываясь и выдирая винтовку. Вскинув дуло, я дважды нажал на спуск. Первый ударил в лед, заставив тот помутнеть. А второй угодил точно в голову Ахава, вырвав из нее большую часть и подбросив монстра в воздух.

Вот так!

Меня обожгла радость. Настоящая кипящая злая радость. И падая в черноту трещины, я улыбался. Пусть этот мир сожрал меня – но и я успел кое-что откусить от него!

Удар…

Темнота

Глава 12

— Болит аль не болит — а работать надо, внучек.

Удивленно вздрогнув, я медленно приоткрыл глаза, повел мутным взглядом по сторонам, пытаясь увидеть произнесшую эти слова бабушку.

Как-то серьезно приболев, проведя аж целых два дня в постели, она, упрямо закусив губу, начала сползать с кровати и нашаривать тапочки. На мое возражение и слезы, она удивительно ласково погладила меня по волосам морщинистой изработанной ладонью и произнесла эти памятные слова:

– Болит аль не болит — а работать надо, внучек — посидела чуть на краю кровати, встала и, шатаясь, опираясь на меня, побрела к сеням, бормоча — Пока больно – ты живой, пока тяжко – ты живой, пока горько — ты живой. Запомни это, внучек. Запомни накрепко. Когда будет легче? А кто его знает. Может в другом мире каком? Да и то что-то не верится в эту сказку…

Подтянув ноги, уперевшись рукой, я медленно принял сидячее положение и, лязгая зубами, прохрипел:

– И это мире – тоже. Больно, тяжко и горько. Но я живой… живой…

Живой!

Медленно поднявшись, охнул от боли в правом колене. Скрежеща зубами, заставил ногу еще несколько раз согнуться и разогнуться, одновременно сжимая и разжимая пальцы на руках.

Как долго я пролежал без сознания?

Как глубоко я провалился?

Успел ли заработать обморожение?

Помер ли наконец Ахав?

На последний вопрос ответ пришел удивительно быстро — стоило мне вскинуть голову и я увидел застрявшего между стен трещины Гарпунера. Голого старика сложило пополам, свешивалась вниз белая-белая рука, пульсируя, медленно затухал в груди грозный пульсар, освещающий все вокруг призрачным светом.