По битому стеклу
Шрифт:
Умом я понимала – Андрей виноват в том, что произошло. Если бы не его глупость и оскорбленное самолюбие, ничего бы не произошло. Подумаешь, пропустил бы очередного богатого придурка и спокойно поехал бы себе дальше. Но сердце требовало, чтобы того, кто спровоцировал мужа на «подвиги», наказали по всей строгости.
Дней через десять после похорон со мной связались адвокаты Плетнева, испросив разрешения приехать ко мне в офис.
Их было, почему-то, трое. Такой триумвират холеных мужчин в дорогих итальянских костюмах, с портфелями
Устроившись за столом для переговоров и отказавшись от кофе, они передали мне глубочайшие соболезнования от их клиента и сообщили, что господин Плетнев готов выплатить мне некую сумму в качестве «моральной поддержки». И озвучили эту сумму, пристально наблюдая за моей реакцией.
А реакция у меня была, да еще какая.
– Щедро, – нехорошо усмехнулась в ответ. – Очень щедро за четыре жизни.
– Возможно, вы не так поняли намерения нашего клиента, – перебил меня один из юристов.
– Возможно, – легко согласилась я с ним. – Возможно, ваш клиент искренне раскаивается в содеянном и желает мне помочь. Поддержать морально, да? Но меня не интересует ни его раскаяние, ни его помощь.
– Ядвига Карловна, речь не идет о раскаянии, так как господин Плетнев ни в чем не виноват.
– Да?
– Вы же понимаете, его, так называемая «вина», минимальная. Да, он вел машину с превышением скорости и тем самым создал на шоссе аварийную ситуацию, но виновником аварии был, несомненно, ваш супруг.
– А давайте, – предложила я, стараясь говорить медленно и спокойно, – причину аварии и степень вины вашего клиента определит суд?
– Естественно. Виктор Алексеевич не боится суда, а мы, как его адвокаты, уверенны в невиновности нашего клиента.
Я не желала всего этого выслушивать. Поднялась и указала рукой на дверь.
– Господа, вы зря теряете свое время. Я не заинтересована в предложении вашего клиента, даже в таком весьма щедром предложении.
– Ядвига Карловна, Виктор Алексеевич предлагает вам деньги от чистого сердца.
– На выход, господа.
Надо отдать им должное, они не стали ни уговаривать меня, ни спорить. Поднялись и вышли, пожелав мне хорошего дня. А я постаралась выкинуть этот визит из головы.
Каким-то образом информация об аварии просочилась в прессу. Странно, что этого не произошло раньше. Обычно журналисты падки на события, связанные с сильными мира сего и не упускают возможности обмусолить подробности чужой жизни.
Мнения публики разделились: кто-то вопил, что олигархи совсем распоясались, живут, как хотят, и пора бы уже прижать их к ногтю. А еще лучше, начать вешать на опорах уличного освещения, предварительно раскулачив. Кто-то высказывался, что в аварии виноват водитель Тойоты, не справившийся с управлением. Мол, нет опыта, нечего и лезть. Наверное, в чем-то правы были и те, и другие, и истина, как обычно, лежала где-то посередине.
Я старалась,
Адвокаты не солгали – Плетнев не думал прятаться. Его не задерживали, ограничились подпиской о невыезде. На суд он явился все в той же компании лощеных юристов, а я, до боли сжав кулаки и вспарывая ногтями мягкую сердцевину ладоней, не могла оторвать от Плетнева глаз. Мне нужно было видеть, что ему тяжело. Что смерть близких мне людей, виновником которой он стал, не дает ему жить спокойно. Что ему больно, в конце концов.
Напрасно я старалась – Плетнев выглядел совершенно невозмутимым, только глаза были такими же пустыми, как у его адвокатов.
Он не был красив, вопреки представлению романтических дам об очень богатых мужчинах. Высокий и жилистый, из-за чего на нем превосходно сидел дорогой и стильный костюм. С сединой на висках, насупленными бровями и морщинами, прорезавшими довольно привлекательное лицо. Сидел в этой нелепой клетке для обвиняемых, как тигр в зоопарке. В зал не смотрел, лишь изредка обращал внимание на своих юристов. Один. Холодный и равнодушный.
В этом зале я тоже была одна, и это странным образом роднило меня с Плетневым.
Заседание было объявлено закрытым, а Валентина, готового составить мне компанию, я оставила дожидаться в машине. Мой адвокат занял место рядом со мной, но чем он мог мне помочь, разве что скорбным выражением лица, да редкими фразами типа, держитесь, все будет хорошо. Разве уже может быть хорошо?
У здания суда бесновались журналисты, охочие до сенсаций, и еще толпа каких-то непонятных людей с плакатами.
В перерыве я спросила у адвоката, кто эти люди. Услышав ответ, в очередной раз убедилась, что добиться справедливого, по моему мнению, приговора для Плетнева, будет нелегко.
Он был не просто богат. Говорят, он был сказочно богат. И чертовски удачлив. А еще неимоверно щедр. Основанный им благотворительный форд, и кажется, не один, был на слуху у всей страны. Плетнев помогал детям, старикам и даже бродячим животным. Ну, прямо Дед Мороз с мешком подарков.
И теперь эти люди, к судьбе которых Плетнев, в свое время, не остался безучастным, пришли, чтобы поддержать своего кумира.
Хорошо быть добрым, когда карманы лопаются от денег.
Кончено, я была не права. Конечно, за меня говорило мое горе и еще абсолютно понятное желание найти виновного и наказать. Возможно, познакомившись с Виктором Плетневым при других обстоятельствах, я бы признала и его ум, и хватку, и существенный вклад в благотворительность, и массу других положительных качеств. Хотя, где бы мы с ним пересеклись, если бы не эта авария? Я и олигарх Плетнев вращались на совершенно разных орбитах, и о таких, как он, я лишь изредка читала в новостях, если удавалось выкроить хоть чуточку времени.