По дорогам сказки
Шрифт:
Собирая камни, я заметил, что всюду, где они лежат не слишком тесно, трава пробивается частой, густой щёткой. Я запустил руки в землю — она была рыхлая, мягкая, влажная… Значит, песок не слишком испортил её, и если провести канавки для стока воды — сейчас она застаивается под камнями, — земля здесь опять будет такой же богатой и щедрой, какой была прежде.
За один час я расчистил около метра земли.
Это прибавило мне бодрости. Отдохнув минутку, я с новым жаром взялся за дело, и когда вечером измерил шагами очищенное пространство, оказалось,
«Ну что ж, — подумал я, — пока я доберусь до тех, что покрупнее, я и сам стану посильнее».
За день тяжёлой работы я очень проголодался и решил спуститься на площадку, которая была как раз под нашей.
Я думал, что найду там старых знакомых. Но в хижинах, которые я помнил с детства, жили теперь новые хозяева. Я не знал никого из них, и они, конечно, не знали меня.
Однако же они встретили меня радушно, усадили за стол и накормили ужином, ничего не спрашивая за это.
Но я собирался прожить в горах не один день, и мне не хотелось быть в тягость этим добрым людям. Поэтому я первый заговорил о том, что они возьмут с меня, если я поживу у них несколько времени.
Дядюшка Брада — так звали старика, который был за старшего среди пастухов, охранявших здешние стада, — очень удивился, услышав, что я собираюсь тут жить.
— Скажи попросту, сынок: ты, наверно, ищешь работы? — спросил он меня. — Жаль, что ты пришёл так поздно. У нас теперь как раз столько работников, сколько нам требуется. Я не смогу нанять тебя.
— Нет, работы я покуда не ищу, работа у меня есть, — ответил я. — Есть и немного деньжонок — я могу заплатить за ночлег и еду. А чтобы вы не думали, что я просто бродяга, который явился в горы неизвестно для чего, я скажу вам, кто я такой. Слыхали вы когда-нибудь про Микелона?
— Ещё бы! Кто здесь не слыхал о нём! — ответил старик. — Так звали одного здешнего горца, которого придавило во время обвала. Площадка, где случилось это несчастье, до сих пор называется площадкой Микелона, хоть там больше никто не живёт.
— Микелон был мой отец. Это наша площадка, — сказал я. — Но никто из нас не заглядывал сюда с того самого дня, как скала обвалилась. А теперь я пришёл посмотреть на родные места. Нынешнюю ночь я провёл там, в развалинах нашего дома, и хотел бы подняться туда и завтра, а может быть, и послезавтра.
— Ах, вот ты кто! — сказал старик. — Ну что ж, я очень рад. Оставайся у меня хоть на целую неделю, а то и дольше. Я не возьму с тебя никакой платы и всё ещё буду у тебя в долгу.
— Как так?
— Очень просто. Я частенько посылал своих коз пастись на твоём пастбище. Конечно, делать так не полагается, но ведь трава-то пропадала зря. Я и подумал: пускай лучше мои козы пощиплют её, а если объявится хозяин, я ему заплачу. Правда, что травы там теперь немного, но всё-таки и она чего-нибудь да стоит. А ведь я несколько лет гонял туда своих коз. Так что ты живи у меня сколько тебе вздумается, а деньги свои побереги.
Он
До самого рассвета я спал как убитый, а чуть забрезжило утро, я уже шагал к себе на площадку, прихватив на завтрак ломоть хлеба и кусок сала.
На этот раз мне пришлось поработать не руками, а головой. Я хотел рассчитать — а это дело нелёгкое для тех, кто не знает ни одной цифры, — сколько часов мне понадобится, чтобы расчистить весь мой участок.
Конечно, если бы я умел, как теперь умею, считать на бумаге, подписывая цифры одни под другими, это было бы не так уж трудно. Но я мог тогда только в уме присчитывать число к числу, и дело моё подвигалось туго.
Однако я взялся за него не так уж глупо: терпеливо обмеряя палкой свой участок, я с помощью ножа делал пометки на глыбе известняка. Вместо цифр я придумывал особые знаки. Простой крест заменял мне цифру 100, двойной — 200 и так далее.
К концу дня я узнал — если и не совсем точно, то хоть приблизительно, — сколько метров в длину и ширину занимают мои владения.
Следующий день я потратил на то, чтобы высчитать, сколько времени потребуется мне, чтобы окончить хотя бы ту работу, что полегче.
Получилось, что понадобится два года, считая по пяти рабочих месяцев в году. Остальное время площадка покрыта снегом и льдом и работать на ней нельзя.
Оставалось высчитать, сколько времени потребуется на трудную работу. А для этого надо было прежде всего посмотреть, как она пойдёт.
Я раздобыл у моего хозяина большой железный молот и принялся за большие камни. Скала была известковая, не особенно твёрдая, и я дробил её с таким увлечением, что даже не замечал усталости. Ещё бы! Я собственными руками разбивал в куски каменное туловище великана!
Я сам задал себе урок — раскрошить за день метр камня. Урок был выполнен, но к вечеру я до того устал, что у меня не хватило сил спуститься на ночёвку вниз.
Я решил ещё раз переночевать у себя на площадке, а завтра пораньше приняться за работу.
Но едва я успел задремать в своём углу, под дырявым навесом, как меня разбудили шаги великана.
На этот раз он прогуливался вдоль и поперёк площадки. Земля под его ногами опять, как в ту ночь, была покрыта густой, пышной травой. Камней не было.
Я всё видел очень хорошо — ещё не совсем стемнело. Закат не успел померкнуть, и снежные вершины гор розовели на синеве неба.
Я молча наблюдал за чудовищем. А великан медленно ходил по площадке, и земля вздрагивала от каждого его шага.
Должно быть, он не замечал меня. Я лежал не шевелясь, затаив дыхание. Мне хотелось посмотреть, как он ведёт себя, когда возле него никого нет.
На этот раз я решил действовать умнее, чем в прошлый раз. Почём знать, не взбредёт ли ему на ум убраться восвояси подобру-поздорову? Раз он может ходить, не догадается ли он уйти? Как-никак, а я ему, наверно, порядком досадил за сегодняшний день.