По дороге к манговому дереву
Шрифт:
Толкая перед собой тяжёлую дверь на выходе из университета, я столкнулась с неуклюжим парнем в красном пуховике и огромной меховой шапке. Хосе Луис Куно!
Когда он заметил меня, на его лице появилось выражение крайнего удивления. Мы говорили по-английски: по-испански я тогда говорила слишком медленно. Не достаточно быстро, чтобы выразить гнев: из-за него я опаздывала на работу! А у меня – испытательный срок! Хосе не понимал, почему я ухожу: день только начался! И он пришёл всего на час позже. Можно злиться, если бы он вообще пришёл вечером. А он уложился до полудня!
Я размашисто бросила в него стаканчик с ещё не остывшим кофе.
***
Ещё двести знаков, и можно
Я – в библиотеке университета с ноутбуком. Сегодня отпросилась в редакции, чтобы мне разрешили первую половину дня работать «из дома». То есть, из университета, чтобы я смогла посетить пары в магистратуре.
– Редактор ругается. Больше он не будет разрешать тебе уходить. С завтрашнего дня ты должна быть в редакции. Ты вообще пишешь? – высветилось в окошке социальной сети.
– Дописываю про аварию.
– Потом сдашь про активисток и пойдёшь на перерыв.
Неужели им не всё равно, где я нахожусь? И потом, я хочу посещать пары. 12 часов. Вчера мы договорились, что он позвонит. Телефон завибрировал. Надо выходить из библиотеки. В коридоре людно. Но возле шкафа можно говорить.
Вчера я выложила в социальной сети новость про президента Эфиопии. Мне написали больше тысячи африканцев. Так я познакомилась с Пьером. Он живёт в Италии, работает медбратом в Риме. Кстати, сам он из Мали. Но сейчас он в Риме. В Риме!
Я попросила, чтобы сегодня он поехал к Колизею, держа телефон так, чтобы я всё видела. Нет, мне не надо картинок. Да, в интернете их очень много. И я видела передачи о путешествиях. Но я хочу, чтобы он показал мне Колизей, так, чтобы я почувствовала, как будто сама иду туда. И вот, Пьер звонит.
У нас 16 часов. В итальянской столице – полдень. Пьер сегодня не работает, он пойдёт к Колизею.
– Bonjour! – африканец улыбается на экране телефона.
– Bonjour, Pier! Tu vas au Colis'ee, n’est pas 15 ? – прошу Пьера развернуть экран. Он объясняет: сейчас он спустится в метро. Ну давай же! За стеклянной дверью – мой ноутбук с сумкой и кошельком. Я ведь расположилась не совсем в библиотеке, а в фойе. Если бдительная сотрудница увидит вещи без присмотра, тут же заставит меня прервать разговор.
15
Здравствуй, Пьер! Ты едешь в Колизей, не так ли (франц).
Вагон поезда. Люди… точнее gente – так ведь по-итальянски. Надо спросить, как прошёл его день. Пьер выходит на улицу. Солнце. У нас – октябрь с яркими листьями, ветром и куртками. У них – ещё лето. Люди в футболках. На Пьера чуть не наехал велосипедист. Небо такое яркое, что глазам больно.
Я прошу его дать мне послушать итальянскую речь. Он подносит телефон к улице и некоторое время стоит неподвижно. Какая-то девушка машет мне рукой, словно узнаёт меня. Итальянский! «Va bene» – различаю в потоке. Может, услышу что-то ещё?
Наконец, из-за угла здания показывается что-то высокое. Мы подходим. Сильнее вдавливаю наушник: звук итальянской улицы, той самой, по которой я давно мечтаю пройти. Пьер поднимает телефон. Колизей, не такой, как на картинках и фотографиях. Совсем другой.
– S’il te plait, Pier! Puis-je toucher une mure 16 ? – у меня перехватывает
16
Пожалуйста, Пьер! Можно мне потрогать стену? (франц).
***
Снег жалит его ноги в сандалиях. Сандалии то и дело слетают: кто же носит их в такой ветер? Он надевает их снова, подныривая под метель, как под морскую волну. Его клетчатая рубашка раздувается, отчего вся фигура скрючивается.
– Have you looked the weather in Russia? 17
Он кивает, но сначала рассеяно смотрит по сторонам. Повторяю вопрос громче. Та же реакция.
«Машина подана», вот только где?
Он бессмысленно вертит в руке свой телефон с экраном размером с ладонь. Неужели ни разу не вызывал такси?
17
Ты посмотрел погоду в России (англ.).
В аэропорту он хотел сунуть пачку денег в автомат, к которому подходили люди в пуховиках и шубах.
– Change! Money! 18
Пришлось объяснить: это терминал для оплаты парковки. Услышав знакомое «car», он отдернул руку с пачкой денег от автомата, где в приемнике купюр уже загорелся жадный зелёный свет.
– Гаджен-дра. Я только встречу его, и всё, – объяснила я редактору новостей, отпрашиваясь с работы на двадцать пять минут раньше. Только встречу. И всё. Никто не предполагал, во что это выльется.
18
Менять! Деньги! (англ.).
– Иностранец из университета? – редактор вскинула голову.
– Да, вот пока можно, волонтерствую, помогаю то есть. Хочу встретить студента в аэропорту. Потом – всё.
– На сегодняшний день вы всё сделали, так что идите, – не без тени недовольства проговорила редактор. Тень недовольства. Может, её и не было? Нет, была. Сегодня утром редактор как бы невзначай бросила:
– И зачем люди в магистратуру идут?
Это ни к чему не относится. Хотя… не сегодня, завтра меня могут вот так запросто поставить перед выбором: или магистратура или заработок.
Я помчалась на автобусную остановку. Через минуту – сосны в снегу, как на открытке: автобус выехал за город. Ещё час так ехать. Гаджендра – так зовут того студента, которого я еду встречать.
– What does your name means? 19
Он смотрит мой вопрос в переводчике: не знает английский. И хинди тоже. Только телугу. Телугу знает один человек в нашем университете: Кумар.
«Гаджендра» значит слон.
Зимой 1941 года в наш город привезли слона: подарок Сталину от одного африканского короля. Но в ходе транспортировки что-то перепутали: вместо Тбилиси южного гостя привезли к нам; переспросить, перепроверить тогда боялись – такое время.
19
Что означает твоё имя (англ.).