По дороге в легенду
Шрифт:
Века труда на то, чтобы собрать все кости,– я смог вспомнить некоторых из бывших обладателей, которых знал в той жизни, слишком уж приметны были некоторые... детали. Раны... Кого-то из тех, кто сейчас служит хранителем этого зала, я ненавидел. Кого-то даже убил. Кого-то... Хотя нет, не буду об этом. Не время предаваться сейчас тем воспоминаниям, вообще не время для воспоминаний, абсолютно. Слишком они личные. Тем более что зал уже построен и не в моих силах что-либо менять. Особенно если прочувствовать, что он уже близок к пробуждению, и тот момент, когда сам станет... «жизнью», уже близок. Если, конечно, можно назвать это жизнью.
– Великий, мы принесли
Я впервые услышал голос самого рослого из моих похитителей, и этот звук разорвал священную тишину костяного зала, приводя меня в бешенство своим содержанием. Ради Д’яра, за что?! Я совсем не этого ожидал, когда засыпал в своем склепе! Я никак не ожидал, что мне в один день придется сражаться с ополоумевшей росянкой-переростком, страдать от чувства юмора глючащей сидхе и придурочного охранного амулета, приставаний любвеобильного эльфа, а потому наткнуться на Великого орочьего шамана в подземном костяном зале... Причем черного!
Он был на две головы выше самого рослого из тех орков, которые похитили меня, да и тот факт, что по орочьим меркам он был не столь мускулистым, сколь жилистым, не мешал оценивать его массу в полтора-два центнера. Стальной лом в узел завяжет и не поморщится. Бугристость черепа подтверждала мысль, что бить ему морду бесполезно, а сильно выступающая нижняя челюсть с внушительными зубами позволила бы ему поспорить со мной за звание главного хищника в этом зале. Но наибольшую злость у меня вызвала его антрацитово-черная чешуйчатая кожа.
Черные орки – это примерно такая же редкость, как члены королевских домов в крупных империях. То есть их примерно тысячная, а то и десятитысячная часть среди всех орков. Мало их. Очень мало. Да, они до сих пор представляют элиту орочьего населения, только увидеть черного без орды телохранителей практически невозможно. Черные же шаманы – что-то совсем... необычное. В том плане, что я не слышал еще ни про одного, зато теперь вот увидел вживую.
До того момента как он встал с корточек и поднял на меня взгляд, я успел достаточно много: ужом выскользнуть из не слишком цепких объятий, перехватить только начинающего удивляться орка за горло и рвануть вниз – так чтобы капли крови упали на кости зала. Затем ударом кулака в живот швырнуть его на орка справа – и, не разгибаясь, перехватить второго орка, после чего за ногу поднять его перед собой на манер щита, предварительно крепко приложив макушкой о костяной пол. Чтобы не рыпался.
– Вы привели сюда сына ужаса,– спокойно отметил шаман, потягиваясь.
Плюс балл в его пользу. Орки, уже начавшие тянуться за оружием, замерли, а я скинул с себя женскую маскировку. Грива моих рубиново-красных волос рассыпалась по плечам.
– Все было выполнено идеально точно. Теперь оставьте нас наедине.
Плюс пятнадцать баллов. Жаль, что я, похоже, должен оставить его в живых... От удивления я даже уронил свой живой щит.
Слова шамана были подобны глыбам отесанного камня. Они заставляли осознать значимость того, что с тобой разговаривают, а также то, что ты можешь быть недостоин даже взгляда этого орка, так что даже словам ты должен быть счастлив. Орки бесшумно покинули зал, вытащив своего потерявшего сознание товарища, как сломанную куклу,– за безвольно висящие руки. Мы остались с шаманом вдвоем...
Если не считать сотен взглядов, обращенных на нас из пустых глазниц, разрубленных глазниц, глазниц, которые давно покинула жизнь... Тишина была гнетущей, подавляющей жизнь, срывающей кожу, мясо и кости и заглядывающей в душу, не защищенную более ничем. В костяных
– Спасибо, Великий. Как я понимаю, удар дубиной по голове не был официальным приглашением на беседу? Просто потому, что это невежливо – посылать своих воинов для того, чтобы бить по головам дорогих гостей.– Мои слова вспороли тишину, как орочьи ножи вспарывали живот того бедняги, которому не повезло их чем-то разозлить.
– Ты ошибаешься.
Интересно, у кого он научился так говорить? Я тоже так хочу!
– Это было приглашением на беседу.– Он взглянул мне в глаза.
Любопытно, чей взгляд в итоге окажется тяжелее?
– Неужели вы,– я почти рассмеялся, резко понижая тон,– меня настолько ждали? И за что мне такая честь?
– Самовлюбленный наглец.– Орк неторопливо растянул губы в улыбке, обнажая крепкие белые зубы.
Это у него психическая атака такая? Признаю. Пробирает. Но не страшно.
– Духи сказали мне, что сын ужаса ищет то, что принадлежало его народу по праву пролитой крови.
– И они напомнили, что принадлежало твоему народу? – Незаконнорожденный сын незаконнорожденной матери, умеющий общаться с духами существ, умерших от метеоризма! Если хоть слово... Нет. Ты понимаешь и поэтому так внимательно вглядываешься в мое лицо. Не надейся, я своего удивления не покажу.
– Ты не ждешь ответа. И ты не ждал моего знания.
– Если духи сказали тебе так много, то они скажут тебе мой ответ.– Слова, сказанные слова... В месте силы, завязанном узлом на себя чужой жизнью и смертью... Уж лучше тут будут не-сказанные слова.
– Твой ответ уже не имеет значения.
Я закрыл свое лицо руками, впиваясь ногтями в такую мягкую и податливую кожу. Медленно провел вниз до подбородка, рассекая свой лик на сегменты и чувствуя, как кровь тонкими ручейками сбегает вниз и капает на пол. Шаман замолчал, и тогда заговорил я:
– Здесь и сейчас мое право крови сильнее твоего, Великий. Хочешь – проверь, но если ты взглянешь в пустые глаза, то ты увидишь, что это место пробуждается, ты знаешь, что оно признает меня перед тобой и у тебя не хватит духов, чтобы сейчас подчинить его себе! Поэтому слушай. Твой народ – лишь песок по сравнению с мощью того, кто хочет вернуться.– Я протянул ладонь вперед, и из воздуха на ней соткались миниатюрные фигурки орков.– Мне лестно, что ты так высоко оцениваешь мои шансы. Мне лестно, что ты даже готов встать под МОИ знамена, но...– Я перевернул руку, и соткавшиеся на ней призрачные фигурки орков полетели на пол, разбиваясь в пыль.– У меня нет знамен, орк! Ты хочешь погубить свой народ за призрак былого величия.
Из уголков глаз шамана побежали тонкие кровавые струйки, но он не пытался увести свой взгляд от моего. Крайн, это ты даровал ему свое упрямство? А ведь действительно сильный шаман, действительно...
– Духи сказали мне, что, если мы не поможем тебе, ты умрешь. Дитя ужаса, дети песка помогут тебе даже против твоей воли.
– Какое дело вам до моей жизни? Дети песка, у вас нет долгов передо мной!
– У тебя есть долги перед нами. Поэтому мы поможем.
Интересно, что ему на самом деле известно? Что ему поведали на самом деле эти духи и... откуда они все это знают?! Как же все плохо и неприятно... Я медленно подошел к нему, чувствуя, как упруго прогибается под моим весом костяной пол зала, и взял его за щеки своей сдвоенной ладонью.