"По дороге в Рай..." ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева...
Шрифт:
– На издание "Иванова" мы с Петей Самойловым попросту дали деньги...
– То есть, были как бы спонсорами этого проекта, финансировали его?
– Совершенно верно. А что касается "Шабаша", то я полностью доверяю Степановым - Сереге и Олесе. Они профессионалы. Газета - это их дело. Я считаю их людьми талантливым и компетентными в издательских вопросах. "Шабаш" - полностью наше издание.
– Вы оплачиваете полиграфические услуги, выкупаете тираж?
– Да А Степановы занимаются именно творческой стороной вопроса... Нет, мы, конечно, тоже участвуем в творческом процессе посильным
– Ого!
– Да-а... Ну, а последующие уже будут более широкообзорными. Это ведь сначала, что называется для затравки были выпуски, посвященные исключительно "Алисе". В дальнейшем газета будет охватьвать все темы, все персоналии, имеющие отношение к року. Очень большое место мы отведем в будущем поэзии подростковой - как со знаком "плюс", так и со знаком "минус".
– Вы что, хотите публиковать те стихи и тексты, которые присыпают вам фаны, читатели "Шабаша"?
– Вот-вот. Уже много накопилось такого материала. Я кучу посланий отдал Степашке, чтобы они с Олесей там разобрались и подготовили к публикации как бы под двумя рубриками - как надо писать и как не надо писать.
– Не боитесь обидеть тех, кто пишет "как не надо"? Подростки - народ ранимый.
– Но, наверное, лучше сразу объяснить человеку, что не надо браться не за свое дело.
– Нет, это я понимаю, конечно, надо объяснять такие вещи. Но мне думается, лучше делать это по возможности деликатно, с глазу на глаз, а не на печатных страницах. Я ведь из собственного опыта помню, как мне приносили бездарные тексты и стихи и как трудно было называть вещи своими именами, объяснять авторам, почему же то, что они сами считают поэзией, на самом деле таковой не является. Я помню, до каких трагедий порой доходило. Однажды автор текстов группы "Пепел", по-моему, Женя Иванов его звали, чуть не разрыдался у меня в кабинете, когда я сказала, что не могу допустить, чтобы исполнялись такие неграмотные и бездарные тексты.
– Ну, посмотрим. Начнем, конечно, с положительного. Я, видимо, сам буду эту страницу вести, сам буду объяснять начинающим поэтам, что у них хорошо, а что плохо, и почему хорошо, почему плохо, почему мне одно нравится, а другое нет. Это должна быть молодежная такая, интересная, веселая газета со всякими прибамбасами. А обиды?.. Но я тоже там всякие карикатуры на себя не возбраняю же публиковать - шаржи, карикатуры, сколько угодно. Какие там обиды, пускай, ради Бога!
– То есть, у вас, я смотрю, целое предприятие.
– Да-а! А сейчас открывают еще магазин "Жги-гуляй", чисто коммерческий. Должны открыть. Во всяком случае, я уже замутил голову кооператорам, у которых денег много. Они палатки свои сворачивают и сейчас хотят как раз откупить территорию.
– А чем торговать будут?
– Ну, конечно, и "snikers"ами и водкой, но в том числе и нашей продукцией.
– А не боятся господа коммерсанты под такой вывеской торговать сникерсами и водкой, да еще, как ты говоришь, круглосуточно?
– Более того, я уже договорился с пивзаводом о выпуске пива марки "Жги-гуляй" с моей рожей на этикетке.
– Совсем ты охренел, парень. Христианин фигов. Обратился он, понимаете. Ну-ну!
– Так это пиво же! Его же из хлеба делают! Напиток, который сам Господь... Ох, прости меня Господи! Господь, говорю, он же обращал воду в вино! Пиво же... "Жги-гуляй"!..
– Знаешь, тут в одном из выпусков пресс-клуба авторского телевидения дяденька какой-то, уж не помню в связи с чем, сказал такую вещь: он убедился, что на Руси основным национальным блюдом до сих пор остается "каша в голове".
– Да, хорошо. Что ж, полностью под этим подписываюсь. Она-то как раз в моей голове и присутствует.
– Нет, я просто вспоминаю, как после того, что мы год не виделись, появляется Кинчев и, едва перешагнув порог, заявляет, мы теперь одной с вами веры, Нина Александровна!
– Да-а! Именно!
– ...и тут же начинает меня порицать, что я в церковь редко хожу. Одно слово, ортодокс!
– Не-е, в церковь надо ходить Уж очень там приятно.
– Да просто хорошо!
– Хорошо. И приятно. А поскольку я человек, понимаешь, такой, подвержен всякому... всякие приятности очень люблю - ну, алкоголь там, скажем, и... всякое другое...
– ..и церковь! Хороший ряд получается!
– Да уж! А что? Церковь, церковь... Я вот всегда говорю, что церковь - та же баня!
– 0-о-х!!!
– Да! Только в баню ходишь - моешь тело, а в церковь ходишь - моешь душу! Вот что такое церковь!
– Мне еще в лесу очень хорошо.
– Так лес - тот же храм. Хотя конечно, смотря куда забредешь. Вот если в осиновый лес... Ой, какие тревожные леса осиновые... или где папоротник да бузина - ой, не кайфовый лес какой сразу становится, очень тяжелый... А вот где еловый сухостой... Вроде и мрачно, дремучий лес-то, а все равно хорошо...
– А я и папоротники, и осины люблю. По мне, все, что растет, - все хорошо, все Божье...
– А я вот еще начал людей с реками сравнивать...
– Да, я тут слышала одно твое интервью на телевидении...
– Ага, я про то говорил что есть люди-космосы, есть океаны, есть люди-озера, люди-реки, люди-лужи, люди-плевки... Себя я причисляю к реке. И вот я думал, какая же я река? И понял, что река Вуокса на самом деле...
– Вуокса? Та самая, на берегу которой я теперь живу? Но почему именно Вуокса?
– Ну, ты же знаешь, какая она. Вот и я, как Вуокса: то широко разливаюсь, спокойно, то снова вдруг весь сузился, мелким становлюсь, сварливым, а то опять все широко, раздольно... Ну, такая небольшая, в общем-то, речонка, но...
– Ничего себе небольшая! Это Вуокса-то?!
– Ну, если ее сравнивать с Нилом или Волгой...
– Ну, разве что в сравнении с Нилом или Волгой, а так-то у нее протяженность тоже будь здоров, чуть ли не сотни километров.
– Сотни километров - ну так что ж... А вот два человечка у меня - так это целые космосы, космические реки... Башлачев да Ревякин. Я, река Вуокса, очень скромно смотрюсь в этом плане.