По дороге в вечность
Шрифт:
Меня обнимает Эшер:
– Если бы родился мальчишка, я бы волновался. Это все равно что получить еще одного братца. – Он улыбается и пихает меня в бок.
– Погоди, младший братишка, – говорю я, облизывая губы. – Ты у нас следующий. Еще неизвестно, не придется ли нам говорить то же самое.
– Насчет меня пока можешь быть спокоен, – парирует Эшер.
– Пока я спокоен. Для этого нужна женщина, а у тебя, кажется, даже подружки нет. Зато когда появится, оглянуться не успеешь, как она сделает тебя папашей.
– Ошибаешься, чувак, – заявляет Эшер. – У меня
– Кто? – со смехом спрашиваю я. – Может, Лара Крофт? Или одна из девчонок, которых рисует Луис Ройо?
– Не суть важно, братишка, – говорит он, скрещивая руки на груди.
Выуживать из Эшера информацию – занятие долгое и тяжелое. Я, конечно, узнаю, кого он осчастливил. Просто обязан это сделать, иначе он, представьте себе, обидится.
– Дядюшка Эшер, – говорю я, пробуя это словосочетание на слух. – А что, звучит очень даже приятно.
– Я тоже так думаю, – соглашается тот.
Нэнси передает нашу дочку моей матери. Никогда не видел у мамы такой гордости на лице. Она смотрит то на меня, то на внучку.
– Эндрю, у нее твой нос и губы.
– А волосы и глотка достались ей от Кэмрин, – добавляю я.
Натали стоит возле кровати, переминаясь с ноги на ногу. Моя мать замечает ее беспокойство и, желая поддержать, целует внучку, после чего вручает розовый сверток Натали.
– Нэт, надеюсь, ты вымыла руки, – доносится с кровати ехидный голос Кэмрин.
– Вымыла! – отвечает Натали и, не глядя на Кэмрин, заводит разговор со спящей малышкой. – Такого крутого ребятенка я еще не видела.
От волнения голос Натали становится визгливее. Она смотрит на Кэмрин и без тени шутки говорит:
– А я ведь тоже хочу такую.
У Блейка округляются глаза. Кажется, он даже перестает дышать. Через несколько минут он отходит подальше и замирает у стены, рядом с Роджером.
Теперь наше сокровище спит на руках у Бренды – тетки Кэмрин. Потом ребенка берет на руки двоюродная сестра Кэмрин. Оттуда розовый сверток попадает к Мишель. Та сюсюкает несколько минут и возвращает малышку матери. Я снова сажусь на стул возле кровати.
– Вы уже выбрали ей имя? – спрашивает моя мама.
Мы с Кэмрин переглядываемся. В наших головах – одинаковые мысли.
– Пока нет, – единственное, что может ответить Кэмрин.
Наверное, только я замечаю, как изменилось ее лицо. Конечно же, Кэмрин сейчас думает о Лили. Я боялся, что она заплачет, но Кэмрин справляется с волнением, целует нашу малышку в щечки. Невзирая на первую потерю, моя жена горда тем, что стала матерью.
Большинство родни покидает палату еще до наступления темноты. Остаются лишь наши матери. Для них это случай познакомиться поближе. По-моему, это вообще их первая встреча. В восьмом часу уходят и они. В палате появляется медсестра, чтобы осмотреть Кэмрин и ребенка.
Когда мы остаемся втроем, я гашу почти весь свет, оставив лишь неяркий светильник возле ванной. Наша дочка крепко спит на руках у Кэмрин. Я знаю: Кэмрин очень устала, но она никак не может расстаться с малышкой и отдохнуть. Я предлагал ей это, но Кэмрин уверяла, что ей еще не хочется спать.
Любуюсь обеими моими
Кэмрин смотрит на меня, потом снова на нашего спящего ангелочка.
– Лили, – говорю я.
Кэмрин удивленно поднимает голову.
Я медленно киваю: «Да, ты не ослышалась», затем осторожно глажу дочку по головке.
– Помнишь, о чем я говорил тебе в Чикаго, когда нашел таблетки?
Кэмрин качает головой.
Протягиваю руки и провожу сначала по одной ее щеке, потом по другой.
– Я говорил, что тогда Лили была не готова… Та же душа, но в другом теле, – добавляю я и улыбаюсь.
Внимательно слежу за лицом Кэмрин. По нему пробегает вспышка озарения. Кэмрин чуть наклоняет голову и удивленно смотрит на меня. Затем ее взгляд перемещается на дочку. Я терпеливо жду.
Когда Кэмрин поворачивается ко мне, по ее щекам текут слезы.
– Ты так думаешь? – спрашивает она.
Сколько надежды в ее голосе!
– Да, я так думаю.
Она плачет еще сильнее, прижимая Лили к груди и качая. Потом смотрит на меня и шепчет:
– Лили.
Ночь я провожу на стуле. Проснувшись, слышу тихий голос Кэмрин. Уже не впервые я притворяюсь спящим, чтобы не мешать ей читать мое письмо, написанное много месяцев назад.
Кэмрин
Глава 38
Дорогая Кэмрин!
Знаю, тебе страшно. Я бы соврал, сказав, что сам ничего не боюсь. Но я должен верить, что на этот раз все пройдет отлично. Так оно и будет.
Мы с тобой прошли через многие испытания. Редко на кого за короткий срок обрушивается столько проблем. Какие-то из них мы решали более успешно, иные – менее, но одно оставалось неизменным: мы были и остаемся вместе. Смерть не смогла забрать меня от тебя. Слабость не заставила меня увидеть тебя в дурном свете. Сильнодействующие препараты и вся та дрянь, какая их сопровождает, не смогли отобрать тебя у меня и не настроили тебя против меня. Все это говорит о том, что мы не поддаемся ударам Судьбы.
Возможно, все, через что мы прошли, было испытанием. Я часто думаю об этом и убеждаюсь: да, это так. Многие принимают Судьбу как нечто само собой разумеющееся. Есть люди, которым все достается с исключительной легкостью, но и при такой благосклонности судьбы они ухитряются испортить существование себе и близким. Кто-то всю жизнь бредет по одной дороге, не желая раскрыть глаза пошире и увидеть множество других дорог. Но мы с тобой, еще до нашей встречи, оба часто шли на риск, сами принимали решения и не слушали окружающих, твердивших, что мы сделаем себе только хуже. Главное, мы делали это по-своему, какими бы беспечными, безрассудными или экстравагантными ни были наши действия. Чем упрямее мы двигались, чем яростнее сражались, тем тяжелее становились обстоятельства. Ты спросишь почему? Потому что мы должны были убедиться: дорога, избранная нами, не временная прихоть.