По-другому
Шрифт:
– Ну, просто плащ-палатка, Ефрем. Ты как перед детьми-то появишься?
– А не надо быть такой красивой.
Мои щеки розовеют от удовольствия. Неказистые комплименты Меринова попадают в цель каждый раз. Шагаю к нему, обхватываю щеки ладонями и с удовольствием целую.
– Блин, Верка, ну не подростки же – по подъездам тереться… – мычит мне в рот, а сам перехватывает инициативу! Смеюсь ему в губы:
– Вот так и получается, да? Подросткам родители мешают, взрослым – дети. Так и тремся… по подъездам, – хихикаю.
–
– А как не орать, когда ты так…
– Качественно трахаю?
– Угу, – киваю и, не выдержав, опять тянусь к его губам. Так нас и застает вышедшая на площадку женщина. Мы с Мериновым шарахаемся друг от друга и впрямь как застуканная на месте преступления детвора. Но разглядев, кто перед ним, Меринов тут же притягивает меня обратно.
– Привет, Люд. Какими судьбами?
Стою, обтекаю. Это что, его бывшая?! Ну… Хороша, да. Стройная, вся такая холеная. И для своего возраста очень неплохо выглядящая. Ну, ладно… В принципе неплохо. С плохо скрываемым любопытством, граничащим с брезгливостью, проходится по мне жгучим взглядом. Я невольно чуть выпячиваю вперед подбородок. Что?! Я тоже неплохо выгляжу: бежевый льняной костюмчик, красивые лодочки. Волосы, собранные в пышный хвост, умеренный макияж, недорогие, но очень даже элегантные украшения.
– Привет, Меринов. У сына в гостях была. Нельзя?
– У сына, значит? Нет, почему же. Можно. Если он хочет.
Прерывая идиотский обмен любезностями, дверь в квартиру опять распахивается, по касательной задевая кукушку, и из нее с диким ором «папа-папа-папа» вылетает Андрюха. Меринов тут же размыкает наши объятья и опускается на корточки, чтобы поймать сына. Поначалу мне было обидно, что первым словом нашего сына было «папа», в конце концов, это я страдала от токсикоза, в муках его рожала и посвящала ему, считай, все свое время потом. А теперь вот понимаю, что ради этого момента стоило и потерпеть. Стоит, коза, с жадностью на них пялится… Ну, посмотри, чего уж, мне не жалко.
Следом за Андрюхой из квартиры выскакивает Юлька.
– Макс, папа вернулся!
Закатываю глаза. Наверное, мне просто надо смириться, что Меринова каждый раз встречают, словно с войны. Я-то что – то и дело мелькаю перед глазами, а его ждут, по нему скучают! И вот где справедливость?
– Ну что вы все высыпали? Домой пойдемте, – смеюсь.
– Ага.
Меринов послушно идет, и все равно, что Юлька обезьяной на ноге повисла. И что Андрюха сейчас, кажется, открутит ему уши.
– Ну, пока, Люд.
– До свиданья, – приторно-сладко прощаюсь я, а переступив порог, первым делом бегу к Максу:
– Все хорошо?
– Нормально, да.
– А этой что надо было?
Пожимает плечами.
– Приходит иногда. Зачем-то.
– Если хочешь – можешь не впускать, – наставляет старшего сына Ефрем, удерживая младшего одной рукой. –
– Ага.
Макс отводит взгляд. Но это его привычное поведение, так что не понять, что он по этому поводу думает. Потом, как говорится, сюрприз будет.
– Просто не делай того, чего бы тебе не хотелось делать. Папа ведет к этому, – закрываю тему я. – Спасибо, кстати, что согласился посидеть с Андреем.
– Он почти не орал, – губы Макса трогает слабая улыбка.
– А мне спасибо? Я тоже помогала! Скажи, Макс! – требует Юлька.
– Ага.
Юлька расплывается в щербатой улыбке, тянет ручки к брату, тот бесстрашно наклоняется. Вот только на руках сидит у отца, а уже летит вниз. Хорошо, что у Меринова с реакцией все в порядке. С визгом уносятся прочь из комнаты. Я не сказала Юльке, что случилось с ее отцом. Она просто не спрашивала, вот так. А самой заводить этот разговор я не посчитала нужным. Костику дали двенадцать лет. Выйдет – она уже будет взрослой девушкой. Сама разберется, надо ли ей с таким папашей общаться. Но если поинтересуется моим мнением – я точно скажу, что нет. Потому что при всей своей занятости за два года Ефрем сделал для Юльки больше, чем Костик – за всю ее короткую жизнь.
– Сейчас обед приготовлю.
– Отдыхай. Макс все заказал, – сообщает пасынок, все так же глядя сквозь.
– Ты слышал? – оборачиваюсь к Ефрему. – Весь в тебя! Отдохни… Командир какой.
– Устала же.
– Ну да, я бы полежала немного. Но сначала – душ. Духота.
Быстренько ополаскиваюсь и незамеченной проскальзываю в спальню. Вырубаюсь мгновенно. Сквозь сон чувствую, как лямка рубашки довольно бесцеремонно соскальзывает с плеча, и маленький зубастый рот смыкается вокруг соска – это Андрюха самостоятельно добывает себе пропитание. Улыбаюсь… Год и два ему всего. Можно отлучать, но стоит об этом подумать, как нападает тоска – время несется вперед с чудовищной скоростью. Только же вот родился!
Не додумав мысль, опять проваливаюсь в забытье, из которого меня вытаскивают совсем другие ощущения…
– Меринов! – хриплю я со сна. – Спятил?! Дети же…
– Спят они. Жара такая – сморила… Тщ-щ-щ!
Пальцы одной руки ползут вверх по бедру. Другую Ефрем подсовывает под меня, чтобы беспрепятственно мять грудь. Зажигаюсь в секунду! Я тоже по нему страшно соскучилась – нервотрепка последних дней как-то совсем не располагала к интиму. А теперь все позади. И даже не верится, что он мой… Наконец, только мой. И мысли его мои, а не все о работе.
– Только быстрей давай, – извернувшись, шепчу мужу в губы. – Вдруг проснется кто-то…
– Ага.
Ефрем переворачивает меня с бока на живот. Вздёргивает бедра, а лопатки, наоборот, прижимает ладонью к кровати.
– Готова, – задушенный голос мужа обволакивает макушку.
– Да.
– Только тихо, помнишь, да?
– Ага… О-о-ой!