По эту сторону фронта

Конюшевский Владислав Николаевич

– Все читаешь? Хоть бы свет нормальный сделал! Смотри, глаза испортишь – станешь четырехглазым, как Бибин.

– Да где его взять – нормальный свет? Основной генератор только на «маркони» работает, а запасной второй день починить не могут. Но зато смотри – наконец-то в наших газетах стали чистую правду писать! Просто – ни шагу от истины! Вон, первая статья с правой стороны.

Я подпихнул разворот Сереге и с удовольствием наблюдал, как его брови поползли вверх, стремясь соединиться с коротким «командирским» чубчиком. Он прочел раз, потом, не поверив глазам, еще раз и глубокомысленно произнес:

– Мля…

Не выдержав вида его потрясенной физиономии,

я согнулся над столом, чтобы не выдать себя раньше времени. Надо же – такая маленькая корректировка, а каков эффект! Ведь всего-то в названии: «Пребывание в нашей части артисток Козинского драматического театра» я в слове «пребывание» подтер палочку в букве «р». И сразу заголовок заиграл новыми пикантными красками. Единственно что: процесс, описанный в нем, был не по-армейски вяловат. Как будто «драматичек» пользовали с устатку и нехотя. Плавно, так сказать. Но от этого заглавие читалось еще более интригующе.

В конце концов я не выдержал и начал всхлипывать, а Серега, поняв, что над ним только что подшутили, поднял газету и посмотрел ее на просвет (место подтирки сразу становилось видно), после чего ругнулся и объяснил:

– Ну ты и жук! А я ведь сначала подумал, что это корректор опечатку прошляпил. И сразу представил себе, как вся дивизия сейчас ржет…

Этот эксклюзивный экземпляр газеты «За Родину!» я у него тогда отобрал, хоть Гусев вначале и упирался. Но на очереди были мои мужики, и командир, соблазнившись предстоящим цирком, решил в нем поучаствовать уже в виде зрителя. В общем, посмеялись еще четыре раза (Макс так и не понял, в чем прикол, а Женька с Лехой, как обычно, тусовались вместе, поэтому попали под розыгрыш одновременно).

А теперь Марат в ожидании поляков вспомнил этот случай и начал пхекать, сдерживая смех. Сейчас, правда, уже успокоился и так же, как и я, внимательно оглядывает местность…

В тишине мы провели еще почти час, как вдруг гундосый, измененный эфиром голос Гека появился в наушнике:

– Внимание! Наблюдаю противника. Трое вылезли из схрона и направляются в вашу сторону. Вооружение – два ППС и СТЭН. Через пару минут вы их увидите. У нас тихо. Группа Шмеля выдвигается на исходные для блокирования оставшихся под землей. Люди Кима сопровождают «засранцев».

Я выдал в ответ:

– Понял, понял. К встрече готовы. Действуем, как планировали. – Потом, повернувшись к своим ребятам, скомандовал: – Все слышали? Тогда – приготовились.

После чего, отложив в сторону автомат, открыл клапан кобуры браунинга и, затихнув, стал напряженно вглядываться в верхнюю точку возвышенности, из-за которой вот-вот должны были появиться гости.

И они появились. Даже не особо скрываясь, первый, одетый в понтовую вытертую кожанку, придерживая локтем ППС, висящий под мышкой, нарисовался возле гнутой березы и несколько секунд оглядывался. А потом, махнув рукой пока невидимым нам, идущим сзади, шагнул вперед. Через несколько секунд показались остальные. Один – старый знакомый, который торчал в бункере изначально, и второй – высокий, чернявый парень, весело скалящий зубы и пока незнакомый. Интересно, чего он так радуется, щерясь во все тридцать два зуба? Или просто в предвкушении «облегчения»? Э, да какая, собственно, разница!

Главное – я почти точно угадал место их «приземления». Поэтому сейчас, когда «кожаный» остался на стреме, а остальные растопырились орлами, свесив гузки над ручьем, жестами показал Марату, мол, «длинный» – твой. Мордастенький сиделец достался Змею, а на себя я взял пижона в кожанке, как наиболее опасного. Шум ручья надежно

маскировал издаваемые нами шорохи, неизбежные при выходе на исходные позиции. Так что, благодаря этому, уже через минуту я сумел подобраться к своему объекту на расстояние броска. Прикинув, что мужикам времени для подготовки потребовалось бы еще меньше, особо рассусоливать не стал, а найдя хорошую опору для ноги, с низкого старта рванул к стоящему боком человеку.

Пижон, козел такой, был боец тертый и, даже не увидев, а услышав посторонний звук справа, не стал поворачиваться и вскидывать автомат, как поступил бы другой на его месте, а рыбкой нырнул вперед. Не ожидая такой прыти, я чуть не промазал, но успел ухватить его за ногу, и мы, сцепившись, покатились вниз, к ручью. Пока катились, я прошелся по врагу и кулаками, и локтями, и коленями, поэтому, когда падение прекратилось, кожаный практически не трепыхался. Добавив еще одну плюху для верности, я, перевернув «языка» мордой вниз, принялся сноровисто вязать ему локти стропой, попутно оценивая окружающую обстановку. А она просто радовала глаз – мои ребятки своих уже заканчивали паковать. Ну правильно: когда человек сидит на корточках без штанов, то боец из него практически никакой. Вот поэтому мокрый Марат уже выволок своего пленного на бережок и уселся сверху, а Женька, которому повезло не свалиться в ручей во время захвата, тщательно запихивал в рот «мордатому» его же кепку.

Рывком перевернув приходящего в себя «кожаного», я тоже заткнул ему рот, и при помощи подошедших «невидимок» Кима мы в темпе растащили «языков» в стороны, подальше друг от друга, после чего приступили к экспресс-допросу. Но для начала, разумеется, обыскали. У моего, помимо автомата, оказался еще пистолет, нож, разная карманная мелочь в виде зажигалки, сигарет, тоненькой пачки рублей и прочих обычно носимых с собой вещей. Еще у него был изъят кожаный портмоне с польским паспортом, на котором красовался разлапистый орел, немецким аусвайсом и нашей, удостоверяющей личность, справкой. Все три документа были выданы на имя Витольда Смиглы.

Пока я разглядывал документы, Свиридов провел стандартную процедуру – быстренько извлек кляп изо рта Витольда и ловко прилепил ему на морду кусок лейкопластыря, в котором выстриг маленькую дырочку. Я, глядя на это, только одобрительно хмыкнул: теперь пленный, даже если сильно захочет, орать не сможет. Но при этом громко шептать у него получится хорошо. В общем – что нам и надо.

Пленный к этому времени очухался окончательно и теперь глядел на нас злыми глазами, периодически пытаясь плечом вытереть кровь, бегущую из носа. Присев возле него на корточки, я доброжелательно улыбнулся и по-польски известил:

– Витольд, друган, если ты нам сейчас для начала дашь планировку вашего «схрона», то с тобой будут обращаться предельно вежливо. Давай по-хорошему, а? Я спрашиваю – ты отвечаешь, после чего мы, как цивилизованные люди, остаемся крайне довольны друг другом. Ты ведь не мазохист?

Смиглы при первых звуках польской речи сначала удивленно вытаращил глаза, но потом, поняв, что я к великополякам не имею никакого отношения, попытался плюнуть в меня через дырочку в пластыре. Когда же это не получилось, пленный вознамерился забодать говорившего башкой в подбородок. Я от этих действий даже слегка расстроился. Нет, ну что за тупорылый попался? Ведь прекрасно знает, что заговорит, а ведь обязательно нужно повыпендриваться и заполучить себе травмы различной степени тяжести. Ткнув его ладонью в лоб, чтобы умерить пыл, я встал и, кивнув Федору, скомандовал: