По Европе
Шрифт:
— Una bellissima rogazza! [67]
Как вдруг какой-то вопль поднялся вдали на конце улицы. Момент — и вопль раздался на другом конце. Вопли неслись из боковых улиц.
И среди этих отчаянных криков можно было разобрать только одно слово:
— Спано!
Вопли приближались, росли, всё пришло в движение.
По улицам мчались мальчишки с кипами газет:
— Спано! «Sicilio!» «L’ora!» Спано освобождён!
Газеты брались нарасхват. Спешили
67
Прекрасная девушка!
И все повторяли с величайшим волнением одно слово:
— Спано!
Даже нищие покупали газеты.
Забыты были женщины, спички, цветы, — всё читало, слушало, говорило, кричало:
— Спано!
Словно какой-то вихрь налетел на Палермо и смял всё.
«Спано». Этим именем были полны не только широкие и роскошные улицы, где живёт аристократия и буржуазия Палермо, но и те узкие трещины между домами, где не живёт, а существует сицилианская нищета.
Я зашёл в одно кафе. Прислуге было не до того, чтоб подавать. Они были слишком взволнованы.
— Спано!.. Спано!.. Спано!..
Зашёл в другое. Третье.
Везде только говор:
— Спано… Спано…
— Два миллиона?
— Сорок тысяч!
Спано, пожилой человек, дворянин, — «кавалер», — один из богатейших людей Сицилии. Владелец бесконечных поместий. Об его состоянии спорят.
Одни говорят:
— Двадцать.
Другие: «тридцать миллионов».
Не знаю, пьёт ли кавалер Спано. Если да, — он совсем счастливый человек: живёт в Марсале.
Миллионы, над головой «пленительное небо Сицилии» кругом Марсала.
Месяц тому назад кавалер Спано в собственном экипаже возвращался домой около семи часов вечера, когда вечерние тени едва успели лечь на землю.
Он проезжал небольшой глухой уличкой, — как вдруг лошадей схватили под уздцы двое вынырнувших из темноты молодцов с ружьями.
Четверо других, — все с ружьями, — выросли подле коляски.
— Кавалер, ни звука! Потрудитесь выходить.
Они помогли кавалеру выйти из коляски.
Все были закутаны в плащи. Шляпы нахлобучены, поля опущены.
Кавалеру Спано моментально завязали глаза.
— Идите, куда мы вас поведём, — и ни звука! Иначе, — удар кинжалом, и кончено.
Один из бандитов вскочил в коляску и крикнул кучеру:
— Вперёд!
Коляска помчалась галопом.
Кавалер Спано исчез.
С тех пор 27 дней о нём не было ни слуха ни духа.
На следующий день, после полудня, кучер на измученных лошадях вернулся домой.
И рассказал, что с ним произошло.
Когда бандиты взяли кавалера Спано, — вскочивший в коляску крикнул ему:
— Вперёд! Поедешь,
Насмерть перепуганный кучер хлестнул по лошадям.
Они помчались во всю прыть по закоулкам Марсалы. Бандит командовал:
— Направо! Налево! Прямо!
В этой бешеной скачке кучер хотел направить лошадей на стену, — но бандит схватил его за плечи:
— Сломается хоть колесо, — кинжал между лопаток.
Они выехали за город, и кучер решительно потерял дорогу. Ночь была тёмная, без луны. Не видно ни зги. Бандит нарочно крутил:
— Направо! Налево! Поверни назад! Направо! Прямо!
Иногда он кричал:
— Осторожнее! Осторожнее! Налево пропасть!
Судя по толчкам, они ехали то дорогой, то полем. Ветви иногда хлестали в лицо, — проезжали садами, рощами.
Сколько продолжалось это, — потерявший от страха голову кучер не знает.
Лошади устали, с галопа перешли на рысь, на шаг, еле плелись и, наконец, совсем стали.
Бандит выпрыгнул из коляски:
— Теперь ты свободен. Не ори, — кругом ни души. Поедешь назад, — осторожно. Недалеко есть пропасти. Да сохранит тебя святая Мадонна.
И исчез в темноте.
Кучер подождал рассвета. Когда прояснело, — увидал незнакомую местность. Долго плутал, наконец, кое-как выбрался на какую-то дорогу, доехал до жилья, спросил: «как проехать в Марсалу?»
На его вопрос крестьяне только вытаращили глаза. Это было очень далеко.
Наконец, добрался до Марсалы, рассказал, заболел от пережитых ужасов нервной горячкой и слёг.
Между тем, встревоженные отсутствием кавалера его домашние ещё с вечера дали знать полиции.
Полиции пришлось искать, но, конечно, она не нашла ничего.
Между тем по городу ходили слухи, что несколько прохожих около семи часов вечера, желая пройти одной маленькой уличкой, на повороте встретились с тремя людьми, закутанными в плащи, с надвинутыми на лоб шляпами, с ружьями.
Эти люди говорили просто и кратко:
— Назад. Сюда нельзя.
В Сицилии вечером не принято разговаривать с людьми, у которых в руках ружья.
Прохожие спешили повернуть и улепетнуть, едва переводя дух.
Таких же троих видели и с другого конца улицы.
Полиции с большим трудом удалось узнать, на какой улице это было.
Обитаемых домов там немного, всё больше сараи.
Немногочисленные жильцы улицы после долгих отнекиваний, очень неохотно, показали, что, действительно, около семи часов вечера на улице раздались крики:
— Запирайте двери и окна!
Что они и поспешили исполнить. В Сицилии обыкновенно такое предупреждение обозначает, что на улице сейчас начнутся свалка и пальба.
Никто ничего не видал.
Слышали только, как ехал экипаж, остановился, потом лошади поскакали, и колёса загремели по мостовой.