По грехам нашим. В лето 6733
Шрифт:
— Вылазка потребна, — сказал Вячко на военном совете. — Треба порушить те камнеметы.
— Вылазка потребна, токмо не на камнеметы, там вельми добрая оборона и крыжаки ждут того, а мы ударим па их монахам, да крыж заберем. Живота лишать монахов не треба, токмо взять у палон, — выдал я идею очередной авантюры.
Я думал, как болезненно ударить по крестоносному воинству. Сомнение и смятение противника, накаченного религиозностью, будет только нам на руку. А требуше мы разрушим и пушками. Ядра есть, до машин расстояние меньше версты, немного пристрелки и Клык разобьет их. Вот не хотелось пока засвечивать свой главный козырь, но придется. Может на фоне взятия в плен священников ночью, да потом «небесного грома» утром и что-нибудь в сознании
Вначале мою идею не приняли всерьез, и, казалось, слушали только из-за уважения. Как слушают дети родителей — кивают головой, стараясь не обидеть, но уже знают, что не поступят по родительскому наказу. Вот только после моего предложения больше часа решали, как быть, ни никаких идей не прозвучало. Тогда я второй раз начал излагать ту же идею, уже используя сведения, которые получил благодаря использованию оптики.
К походной церкви можно было подобраться через заболоченную местность, где растет высокий камыш. Дальше находилось только три десятка охранения, вряд ли ночью непуганый противник усилит охрану. В метрах пятидесяти от походной церкви начинались палатки крестоносцев, но, то были по большей части слуги рыцарей, и оружие их было сложено чуть в стороне. Я подумал о то, что рыцари не стали размещать свои шатры рядом с церковью, вероятно, планируя действия, не совсем соотносящиеся с понятием доброго христианина.
Я рассчитывал секунды и минуты, предполагая, как скоро смогут поднять тревогу, как разберут оружие сонные воины, что можно элементарно поджечь спящих в палатках зажигательной смесью и быстро уходить. А в камышах устроить засаду из лучников и арбалетчиков. Конница в камыши не пойдет, да и пешим построением в болотистой местности не повоюешь, так что все может получиться.
В ночную вылазку я не пошел, но и уснуть не получалось, несмотря на осознание важности отдыха. Думаю, мой организм выдержит без сна и не один день, но зачем же проводить такие эксперименты. Вот только сейчас никак не мог заставить себя уснуть. Ворочался, крутился, в итоге решил не насиловать организм с повышенным выделением адреналина и что-нибудь сделать.
Проверил Ермолая, который уже уверенно шел на поправку и даже просился в бой. Кум изменился после ранения, в глазах уже не было обреченности и пустоты. Он еще ощущал себя одиноким, но время от времени начинал говорить о сыне Богдане, что он ему подарит, как будет учить верховой езде, как отдаст ребенка на обучение мне и Филиппу, я не смею отказать своему крестнику. Я должен научить его зарабатывать деньги. И почему я? Ну а Филипп воинскому искусству. Вот только о женщинах друг еще не был готов разговаривать. При всей браваде, на Ермолая было тяжело смотреть. Он очень сильно похудел, видимо, его организм выжимал все соки на выздоровление, под глазами появились огромные мешки, руки явно ослабли. Сейчас же воин спал спокойным завидным сном.
— Не пришли? — спросил я у ратника, который дежурил у вторых ворот.
— Не, токмо слыхал я якоже ратились у стане латинян, — отвечал явно скучавший на своем посту ратник.
Только через полчаса по стене прокатились выкрики, что наши возвращаются и не одни.
В ворота входили четыре сотни ратников, а со стен в подступающих крестоносцев сыпался град стрел и болтов. Преследовавшие русичей крестоносцы, казалось, вначале попадания первых стрел в их тела, и не замечали обстрела, но, когда ворота в город закрылись за последним ратником, сразу же побежали в свой лагерь, потеряв человек пятьдесят под стенами Риги, сколько удалось порубить и пострелять в ходе операции, я так и не узнал. К сожалению, и у нас не обошлось без потерь, а двоих ратников немцам удалось взять в плен. Главным же итогом вылазки стало то, что в городе появились, не без охраны, конечно, двенадцать католических священников.
Утро
Я спешно шел к выставленным на стене в самом широком ее месте пушкам, когда услышал нарастающий шум. Немцы как обезумели — шли на приступ. Начало штурма города было настолько нелепым и тем самым неожиданным для нас, что мог и увенчаться успехом. Ревнители католической веры шли обреченно, фатально, не считаясь с потерями. А впереди на длинных шестах эти «гуманисты» несли растерзанные тела наших двух ратников, которые ночью замешкались и попали в плен. Злость и ненависть накатила такая, что хотелось открыть ворота и бежать навстречу озверелым садистам. Вдох, выдох и нужно успокоиться. Возможность окропить свою саблю кровью вот-вот появится.
Немного остыв от увиденного, я подумал о том, что именно сейчас и нужно выиграть время для защитников, которые подымались по тревоге и занимали свои места в обороне. Для этого лучшим «лекарством», которое способно остудить порыв крестоносцев стали бы выстрелы картечью по колоннам с фашинами и лестницами. Еще до того, как я успел добежать до пушек, они уже произвели залп, и волна смерти смыла метров тридцать бывшей плотной колонны штурмовиков. Клык правильно расценил обстановку, зарядив пушки дальней картечью, но выстрелил, как только понял, куда я бегу и зачем.
Небольшое замешательство наступающих, впрочем, не обратилось в бегство, однако, время на перестроение, подбадривание командиров и их какое-то, неслышное мне, объяснение случившемуся, позволяли вбегать на стену десяткам и сотням ратникам. Немного, пусть пару минут, но выиграть получилось. Защитники сразу же разряжали свои арбалеты и луки по крестоносцам, которые причиняли пока мало вреда, но по мере их приближения, все больше стрел и болтов находили свои цели.
Уже перед воротами внутри города формировались конные сотни, готовые совершить смелую вылазку и ударить по пехоте врага. За всем происходящим следили и выстроенные в боевые порядки конные рыцари, так же в нетерпении ожидая команды, вот только для них пока не было целей.
Прозвучал еще один выстрел из пушек, которые пустили стальные шарики не в передовые отряды крестоносцев, а в лучников и арбалетчиков врага, которые находились на удалении и за спинами ощетинившихся кнехтов, что уже переходили ров, закиданный фашинами.
Пехота оказывалась уже в «мертвой зоне» для выстрелов пушек, которые перезаряжались ярдами, чтобы сломать метательные машины, ну, или ударить по выстроившейся в полуверсте конницы. Для непосредственного уничтожения наступающих колонн врага — грозное оружие сейчас оказывалось бесполезным. Однако, на стенах уже было много народа, который еще не стал организованным войском и каждый делал то, что сам считал необходимым, но крики десятников и сотников начали наводить порядок. Летели камни, готовились багры для скидывания лестниц, не переставал литься дождь из стрел, болтов и даже сулицы уже доставали до врага.
Наши множественные метательные машины, стоящие за стенами метнули камни, которые перелетали стены Риги и защитников и разили дальние ряды крестоносцев. Вот только второй практически одновременный залп камнеметных орудий был крайне неудачным. Одна машина ударила по защитникам на стене и пять человек выбыли из боя от «дружественного огня». Послышалась брань, крики и больше уже метательные орудия не использовались.
Между тем на двух участках стены крестоносцам удалось поставить лестницы, скинуть которые мешали подоспевшие вражеские арбалетчики. Первый противник, взобравшийся на стену, упал вниз, но потянул за собой и защитника.