По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов
Шрифт:
— Знаете, у меня нет никаких замечаний, — сказала она, закончив чтение. — Здесь все верно.
— Ну и прекрасно. А то я опасался, что придется переписывать или, того хуже, проводить весь допрос заново.
— Тоже ничего страшного не случилось бы.
— Хорошо. Вот вам ручка, подпишите, пожалуйста, все голубые экземпляры.
Войцеховская подписала листы и вернула всю пачку полковнику.
Немирох вложил документы в папку и спрятал ее в стол.
— Большое спасибо и еще раз простите за беспокойство.
— Вы что-то говорили о нашей вам помощи?
— Да.
— А в чем дело? Вы так об этом говорите, словно речь идет о чем-то чрезвычайно важном.
— Для нас это имеет принципиальное значение, — пояснил полковник. — Следствие все еще пока сталкивается с определенными трудностями, необходимо уточнить буквально по минутам, как протекала игра, момент начала ссоры и время смерти Лехновича. Показания свидетелей очень разнятся в деталях. Поэтому мы хотим обратиться к вам с просьбой разрешить провести у вас дома следственный эксперимент.
— Только и всего? — Пани Войцеховская сразу успокоилась. А я-то уж думала бог знает что! Конечно, мы согласны. А как вы сможете провести этот эксперимент?
— Очень просто. Мы соберем всех присутствовавших в тот вечер в комнате, где разыгрались трагические события, и секунда за секундой будем их воспроизводить.
— Но ведь господин Лепато уехал в Англию. Нет и профессора Бадовича. Ну и, к сожалению, нет Лехновича.
— Лехновича заменит поручик Межеевский. Он даже немного фигурой похож. Профессора Лепато я постараюсь сам заменить, а Бадович во время ссоры находился в соседней комнате, так что свидетелем фактически не был, без него можно обойтись.
— Как сочтете нужным, — согласилась Войцеховская.
— Давайте договоримся о времени.
— Когда вам будет угодно.
— Лучше, наверное, избрать такой день, чтобы не нарушить планов профессора. Мы ведь знаем, как он занят.
— Может быть, в субботу? В этот день у мужа лекции только с утра. После обеда лаборатория не работает. Поэтому обычно все дружеские встречи мы проводим по субботам. А в воскресенье муж любит повозиться у себя в домашней лаборатории либо пишет.
— Нас тоже суббота устраивает. А в котором часу?
— Может быть, в пять?
— Прекрасно. Итак, в субботу, в пять.
— Я должна сообщить всем остальным?
— Нет, не надо. На сей раз на бридж мы приглашения разошлем сами, думаю, нам никто не откажет.
— Все? Я могу быть свободна?
— Да, все. Еще раз, спасибо.
— В таком случае — до субботы.
— Поручик, прошу вас, проводите пани Войцеховскую.
— Спасибо. Я теперь и сама найду дорогу. — Войцеховская попрощалась и вышла из кабинета.
— Ну и женщина! Высший класс! — восхитился Межеевский. — Как она великолепно владеет собой. Не приходится удивляться, что у нее не дрогнула рука отправить Лехновича на тот свет. Она разговаривала с вами так, словно не имеет к делу ни малейшего отношения. Не будь мне известны показания Потурицкого и если бы я собственными глазами не видел фотографий, то готов был бы присягнуть, что она — сама ходячая добродетель.
— Таковы женщины, — философически заметил полковник.
Глава XVII
ВСЕ
В субботу все явились точно в назначенное время. Буквально за несколько минут до пяти. Способствовало тому не только предупреждение, отпечатанное на оборотной стороне милицейского «приглашения на бридж», как назвал эту повестку полковник Немирох, но и простое человеческое любопытство.
В роли «хозяина дома» выступал поручик Межеевский. Он встречал гостей и провожал в библиотеку, где их ожидали профессор Войцеховский с женой и полковник Немирох. Тут гости располагались вокруг карточного столика и у письменного стола. Когда все собрались, Немирох обратился к присутствующим:
— Сейчас мы с профессором на минуту оставим вас, чтобы привести соседнюю комнату в тот вид, какой она имела в вашу последнюю здесь встречу.
— Что я должен делать? — спросил профессор.
— Мне нужен столик на колесиках, бокалы и цветные круглые салфетки, на которых они тогда стояли. Ну и еще, может быть, немного чая, который мы нальем вместо коньяка.
— Зачем вместо, у меня найдется и настоящий коньяк.
— Где стоял столик? — спросил поручик, вкатив его из кухни, где он обычно стоял.
— Вот сюда, пожалуйста, — показал профессор, доставая тем временем из серванта бокалы и салфетки.
Межеевский все расставил, как ему было указано, и в каждый бокал налил коньяка. Профессор с помощью полковника придвинул к карточному столику кресла и положил на зеленое сукно две колоды карт, стремясь максимально восстановить обстановку той трагической субботы.
— Да, еще: женщины тогда пили ликер, а Эльжбета — красное вино, — напомнил Войцеховский.
— Можно и без ликеров. Ведь все женщины находились тогда в соседней комнате, а вот фужер с вином надо поставить.
— Не будем обижать наших милых дам. — Профессор налил в две высокие рюмки ликер, а в фужер — вино.
— Прошу всех сюда, — раздвинул поручик стену, перегораживающую комнату. — Будьте добры, займите свои места. Полковник Немирох заменит отсутствующего профессора Лепато.
Гости сели за стол. Ясенчак машинально принялся тасовать лежащую перед ним колоду карт.
— Теперь прошу внимания, — продолжал Межеевский. — Сейчас мы должны постараться воспроизвести с предельной точностью весь ход событий с того момента, когда профессор Войцеховский подошел к столику, чтобы успокоить спорящих. Я заменю покойного Лехновича. Он здесь стоял?
— Нет, — поправила Мариола Бовери, — немного левее. Между мной и полковником, то есть тогда — между мной и господином Лепато.
Межеевский подвинулся и встал на указанное место.
— А где была пани Войцеховская? — спросил полковник.
— Я стояла за спиной доктора Ясенчака, но не произнесла ни слова.
— Будьте добры, встаньте на то же самое место, — попросил Немирох.
Пани Эльжбета послушно выполнила его указание.
— А теперь кульминационный момент ссоры: адвокат вскакивает со своего места, прошу вас, пан Потурицкий, а я — Лехнович — со сжатыми кулаками подхожу к нему. Так все было?