По имени Ангел
Шрифт:
Мансур позеленел и сморщился от моих слов, он не хотел слышать, что я говорю.
— Что у тебя с лицом, Мансур? Не ожидал такого услышать от неверной русской девчонки? — Я ухмыльнулась, растянув губы в полуулыбке, глаза же мои были полны горечи слёз. — И да! Я верующая! А знаешь, во что я верю? — В себя и справедливость!
Дед молчал, не в силах мне противоречить, его руки затряслись, и видно было, насколько он сильно нервничал.
Чуть передохнув, я выпалила:
— Завтра утром я уезжаю. И не в Нальчик, а к себе домой! И да, дед,
Я развернулась и пошла быстрым шагом в дом, чтобы провести в нём свою последнюю кошмарную ночь.
На удивление, я очень быстро отключилась и крепко спала всю ночь, потому что в глубине души верила, что за ночью обязательно наступит рассвет, тьму победит солнечный свет, и моя жизнь обязательно изменится в лучшую сторону!
Только забрезжил розовый рассвет, я открыла веки и посмотрела в окно. Дымка тумана окутала снежную вершину Эльбруса, но лучи золотистого солнца яростно прорезали себе ходы, прорежая густую белую пелену своим ярким светом.
Как хорошо, что я возвращаюсь! Рядышком на стуле лежал рюкзак с моими вещами — наконец-то, я вернусь к моей старой жизни! Я потянулась к нему и сразу ощутила прилив сил, будто обычная неодушевлённая вещь может вернуть тебя туда, где всё дорого твоему сердцу — домой! Раскрыв, с радостью заметила все мои остальные документы, и даже пластиковая карта, на которой имелась небольшая сумма для путешествий, цела.
Моя одежда, которая была на мне в тот злополучный день, тоже была на месте.
Я надела свои рваные джинсы, белую футболку и джинсовую куртку, на ноги обула кроссовки. Всё бы ничего, если бы меня не подвела незастёгивающаяся никак пуговица на джинсах. Пришлось срочно придумывать что-то.
Я быстренько взяла нитку с иголкой и перешила пуговицу на самый край. Ну вот, другое дело! Не так уж и заметен мой живот.
Довольная, я накинула рюкзак на одно плечо и отправилась в путь.
— Прощай, Мансур, больше мы, надеюсь, никогда не увидимся! — с горечью в голосе попрощалась я с дедом, открывая дверь на выход.
— Прощай! Храни тебя Аллах! Я зла на тебя не держу, и ты не держи тоже! — грустно ответил он.
Впервые за всё то время, что я его знала, я увидела в его глазах проблеск мягкости. Не такой он плохой человек, оказывается, каким хотел всем казаться.
Спускаясь по горной тропе, я вспомнила то чудесное время, что мы проводили с Анзором.
Вот здесь, возле зарослей, мы лежали и мечтали о нашем совместном будущем. Тут же, он впервые мне признался в любви, крича во всё горло «Люблю». Эти воспоминания заставляли растянуть мои губы в улыбке и слегка покраснеть.
— Прощай, Анзор! — крикнула я в пустоту, сдерживая подкативший к горлу спазм.
И почему я так быстро привязываюсь к людям? Зачем всё принимаю так близко к сердцу? Раскрываю километры своей души перед каждым встречным человеком, надеясь на взаимность.
Это моя ошибка, из-за этого я так сильно чувствую
Не знаю, хотела бы я забыть всё со мной произошедшее на Кавказе? — Скорее нет, ведь любой, даже негативный опыт — это экзамен жизни, после которого мы становимся мудрецами.
Уфф! Вот я и дома! Поднимаюсь по ступенькам и нажимаю нервно кнопку звонка, сердце колотится как бешеное.
Дверь открыл сонный Игорь, в растрёпанной рубашке и трениках. Он посмотрел на меня, как на привидение и, не поверив своему плохому зрению, снял очки и спешно протёр салфеткой.
После опять надел их, и тогда, с уже чистыми линзами очков, взглянул на меня так пристально, как только мог смотреть он.
— Ну здравствуй, братишка! — со слезами радости на глазах воскликнула я.
— Ангелина! Ты? Где тебя, чёрт возьми, носило столько времени? Как ты могла нас бросить с котами? — Брат кинулся меня обнимать. Я же обхватила его руками за спину и начала безудержно рыдать, положив голову ему на плечо.
Брат тоже плакал, но его слёзы были слезами освобождения — свободы от гнетущего ожидания хоть какой-либо информации о сестре и её бесконечных поисков.
— Это всё из-за него? Из-за Роберта ты сбежала? — спросил меня Игорь, чуть успокоившись, вытирая мокрый нос от слёз рукавом рубахи.
— Не говори ничего плохого о нём! Роберт ни в чём не виноват! Это я во всём виновата! Только я сама! Я виновата, что любила его, что верила ему, как дурочка! Что пыталась убежать от себя самой, от своих чувств!
— Успокойся. Ты жива и здорова, и ты вернулась! И это главное! — успокаивал меня Игорь.
— Я спокойна. Теперь у нас всё будет хорошо! А где же мои кото-дети? — Я повернула голову, оглядываясь по сторонам комнаты. — Почему меня не встречают? Наверное, они отвыкли от меня за время моего отсутствия?
Да вон же они, на своих любимых местах сидят! Бакс — на подоконнике в окно смотрит, Бася — на кресле сделал себе домик из пледа. И только рыжий Амур свернулся клубочком на кошачьей лохматой лежанке.
Я подошла к каждому из них, погладив по спинке и за ушком. Бакс приоткрыл один глаз, Амур сразу замурлыкал, и только пушистый Басичка вскочил и начал обнимать меня своими мягкими лапками, тыкаясь мокрым коралловым носиком в ямку на моей шее.
Как же я по ним скучала! Мои любимые мурлыки! Теперь я всегда буду рядом с вами, не беспокойтесь!
Счастливая, я зашла в свою комнату и откинулась на родную мягкую постель.
Господи! Как же хорошо!
Глава 29. Привет, родной городок
Вот он, мой любимый маленький провинциальный городок! Встречает меня разноцветной листвой, наваленной густым одеялом, словно сшитым из красных, жёлтых, зелёных лоскутков. А я иду по этому мягкому цветастому пледу и иногда подкидываю носками обуви опад: шуршащий, пахнущий дымом костра и сырой землёй.