По истечении срока годности — забыть

Anna Jones

На траве перед надгробием лежала девушка, поджав колени к груди, и лишь по цвету волос Тони понял, что это Ванда. Он заморгал и, закрыв глаза, прислонился лбом к влажной шершавой коре. Ванда плакала навзрыд, не стесняясь, зная, что её никто не увидит, плакала, задыхаясь и всхлипывая, издавая душераздирающий крик. Тони стало не по себе, он поёжился и сглотнул, побледнев. Он не должен был этого видеть, он не должен был слышать, как она плачет, изливая душу. Это горе было не его, и он не мог его с ней разделить, как бы ему не хотелось. Он будто подсматривал за ней в душе и тут же почувствовал себя грязным.

Ему захотелось обнять Ванду, прижать к себе, поднять с холодной мокрой земли, но

он лишь хмурился, понимая, что она не хотела бы знать, что он видел её такой сломленной и потерянной, слабой. Он бы сам не хотел, чтобы она его таким видела. Тони тяжело вздохнул и удалился, оставив её один на один со своим одиночеством, решив дождаться её в машине.

Целый час он занимался самобичеванием, то открывая дверь, то снова закрывая, порываясь вернуться обратно к Ванде, ощущая себя малодушным и чёрствым человеком. Хотелось убежать. Пока Старк ругал себя на чём свет стоит, то чуть не упустил девушку. Он встрепенулся, увидев её в зеркале заднего вида, и просигналил, страшно напугав. Ванда подпрыгнула и испуганно завертела головой, внезапно став похожей на совёнка.

– Ты следишь за мной? – хмуро поинтересовалась она, отворачиваясь, чтобы Тони не видел её опухшего лица, пошедшего красными пятнами.

– Нет… Я… просто знал, что ты здесь, - замялся Тони, устало взъерошивая волосы.

Ванда молча кивнула, подставляя горящее от слёз лицо порывам ветра, и закусила фалангу пальца, судорожно вздыхая.

– Я бы не хотела, чтобы ты заходил, - внезапно призналась она, и Старк непонимающе вздёрнул бровь. – Чтобы ты шёл на кладбище, - пояснила девушка. – Не ходи на могилу к Пьетро. Он бы не хотел тебя здесь видеть. Это я тебя простила, а не он.

Тони отвёл взгляд и сглотнул, кивнув. По правде, он и не собирался навещать Пьетро, но ему внезапно стало обидно, что Ванда запретила это делать. Не доверяет. Стыдно перед мёртвым братом.

– Мне жаль, Ванда. Я соболезную твоей утрате.

Девушка пожевала обветрившуюся губу, и у Тони сжалось сердце в груди: она выглядела плохо. Чёрный цвет делал её бледной, волосы грязные и всклокоченные, ненакрашенная, с дорожками высохших слёз на лице, платье мятое и мокрое, сапоги испачканы в грязи.

– Садись, я подвезу тебя до дома.

– Не надо. Я живу недалеко, - она укуталась в кардиган и указала пальцем на ближайшую многоэтажку через дорогу.

– Ты живёшь рядом с кладбищем? – удивился Старк.

– Чтобы с Пьетро видеться чаще, - бесцветным голосом сообщила она, направляясь прочь. Тони медленно поехал за ней.
– Мне не нравится, что ты сейчас здесь. Я не хочу тебя видеть, - призналась Ванда едущему рядом Старку. Он пожал плечами, ответить ему было нечего. Росло напряжение, и девушка начала раздражаться, пытаясь ускорить шаг. – Что тебе надо? Почему ты вечно ходишь за мной? Почему ты достаёшь меня?! Почему ты вечно рядом? – она сорвалась на крик и замолчала, заметив это.

– Ты не пришла на тренировку. Я забеспокоился. Прости, что я тебе надоедаю. Я думал, ты захочешь, чтобы хоть кто-то был рядом с тобой в этот день. Чтобы тебе не было одиноко.

Ванда всхлипнула, закрыв лицо в ладонях и шумно вдохнув воздух через забитый после долгого плача нос. Она убрала руки и сложила губы в трубочку, выдохнув.

– Извини. Я веду себя как дура. Я не хотела тебе грубить, мне стыдно.

– Ничего страшного.

– Меня бесит, когда ты так говоришь. Ты проявил заботу, а я накричала на тебя. Я должна попросить прощения за своё поведение, но ты всегда говоришь, что в этом нет ничего страшного. Это не так.

Девушка пригладила растрёпанные ветром волосы и подняла глаза к светлому серому небу.

– Зайдёшь на чай? – это было больше похоже на жалкую попытку сгладить

неловкость, но удивлённый Старк согласился.

Квартирка Ванды оказалась очень маленькой, но для одного человека вполне просторной. Девушка явно не собиралась принимать гостей, но по комнатам хотя бы не были разбросаны грязные носки и бюстгальтеры. Впрочем, Старк бы не обратил на это никакого внимания, пребывая в блаженстве от одной только мысли, что он сейчас находится в святая святых: Ванда пригласила его к себе в дом. Тони казалось, что это высшая форма доверия впустить в свой маленький мир человека, которого раньше жутко хотелось убить.

Девушка провела его на кухню, кивнув на шаткий деревянный табурет, и подняла с газовой плиты маленький белый чайник, проверяя, наполнен ли он. Старк присел, оглядываясь, отмечая, что кухня была дико тесной, здесь еле умещался стол и кухонный гарнитур, к тому же здесь находились аж два человека, поэтому его ноги мешали Ванде нормально передвигаться по столь замкнутому пространству.

В чёрном кардигане с невероятно длинными рукавами она была похожа на худую летучую мышь, потерявшуюся в человеческом мире. Ванда чиркнула спичкой, зажимая её своими белыми как снег пальцами, и зажгла конфорку. Всё это было проделано в зловещем молчании, и Старку стало немного неловко. Он кашлянул и повернул голову к окну, голому без занавесок, зато без них в комнате было светлее. Было такое ощущение, что Ванда изо всех сил пыталась создать здесь уют, но за неимением опыта выходило весьма плохо.

Она убрала волосы за уши и повернулась к Старку, обхватив плечи руками так, словно ей было холодно. Тони попытался было вытянуть ноги, и неловко задел коленом ногу Ванды, но она даже не дёрнулась, продолжая задумчиво грызть и без того облупленный лак с ногтей.

– У тебя тут мило.

Голос Тони вывел Ванду из оцепенения, и она повернула к нему голову так, словно впервые увидела. Она медленно кивнула и развернулась к шкафу, доставая с полки две небольшие чашки, красивые, но невероятно пыльные. Девушка явно нечасто принимала гостей, если вообще принимала. Старк почувствовал себя так, будто сам напросился на чай, и тяжко вздохнул, наблюдая за тем, как Ванда механически движется, словно загипнотизированная. Она бездушно сполоснула кружки и поставила их на стол. Вытащила из шкафа коробку с чайными пакетиками и внезапно застыла, поняв, что такую дешёвую бурду Старк, привыкший лишь к отборным напиткам, пить не станет. Проблема была в том, что у Ванды ничего больше не было.

Тони облокотился об стол, наблюдая за тем, как девушка хозяйничает, доставая из хлебницы зачерствевшее печенье, которое она купила с месяц назад и благополучно успела о нём забыть. Она выглядела подавленной и растерянной, её хотелось обнять и утешить, прошептать на ухо, что всё будет хорошо, пусть это самые обычные банальные слова, которые вообще можно было только придумать.

Но Ванде удавалось некоторое время сохранять благоразумие и адекватность. Правда, до тех пор, пока она не поставила на стол вместо сахарницы солонку, даже не заметив этого, и разлила по чашкам кипяток, с каким-то странным равнодушием наблюдая за тем, как вода окрашивается в цвет чая. Девушка стояла к Тони спиной, чувствуя его тяжёлый растерянный взгляд, слышала его дыхание, понимая, что у неё нет больше сил изображать радушную хозяйку. Чайные ложки в её дрожащих руках тряслись так, словно она собиралась на них сыграть, а глаза застилала пелена слёз. Ванда издала странный гортанный звук, попытавшись замаскировать его под кашель, надеясь, что Старк не заметит. Ей внезапно захотелось, чтобы он ушёл. Она успела пожалеть, что пригласила его к себе. Единственное, чего Ванда сейчас хотела – это плакать, уткнувшись в подушку.