По колено в крови. Откровения эсэсовца

Фляйшман Гюнтер

Унтерштурмфюрер Оскар Ляйнграф из всех сил пытался сохранить достоинство.

— Слышали, что сказал герр генерал? — рявкнул он. — Охранять пленного и спать!

С первыми лучами солнца наши посты боевого охранения заметили направлявшуюся к нам колонну снабжения. Примерно к полудню 7-я танковая и 2-й полк СС «Дас Райх» полностью пополнили запасы горючего и боекомплект. Можно было продолжать наступление на Метц и на «линию Мажино».

Глава 6. Сражение у Метца

Если бы герр генерал рассчитывал выйти в определенное время, он отдал бы

приказ об этом как минимум за полчаса. Тогда у нас хотя бы было время на сборы. Я тогда еще не знал, чем может обернуться для меня жизнь в полевых условиях. Даже в молодом возрасте сон на голой земле и сырость бесследно не проходят. Утреннее время обычно самое неприятное для фронтового солдата. Если тебе удалось прикорнуть на пару часов, ты явно не торопишься вновь окунуться в серую будничность солдатской жизни. Тем более если видишь хороший сон, а тебя в этот момент пинком в бок вырывает из мира грез твой товарищ. И ты снова оказываешься там, где властвуют сталь, огонь, жестокость, смерть. И следующие четырнадцать, а то восемнадцать часов проходят в непрестанном напряжении, когда ты, трясясь от страха, до побеления костяшек пальцев сжимаешь винтовку, мечтая о том, когда сможешь вновь урвать для себя хоть парочку часов сна.

В то утро я никак не мог поверить, что мы все-таки во франции. Скорее, казалось, что где-нибудь под Магдебургом. Местность была очень похожей на родные места, птицы заливались на те же голоса. А Франция представлялась мне другой, в чем, я и сам не знал, но другой. И мои товарищи в касках с винтовками в руках, и наши бронетранспортеры — словом, все вокруг было таким же, как дома, к примеру, под Кобленцем. В этом была капля иронии. Мы с неохотой пробуждались ото сна, но, пробудившись, оказывались в мире, который мало напоминал войну. Бывают такие периоды, когда время будто замирает, и даже на войне тебе все кажется вечным, чуть ли не незыблемым. Каски, автоматы, бронемашины, танки — все это становится частью привычного окружения. Потом, когда все вокруг начинает грохотать и взрываться, ты понимаешь, что все вокруг хрупко, зыбко, ненадежно.

Резкие свистки командиров призывали поскорее сниматься с места — убирать палатки, сворачивать брезент, закреплять оборудование, проверить оружие и боеприпасы. Чертыхнувшись, я поблагодарил судьбу за дарованное мне ею местечко в своем радиоприцепе, позволявшее мне оставаться в стороне от всей этой суматохи. Но тут заговорило радио. Командир вездехода объявлял о готовности:

— Железный Конь! Железный Конь! «Скорпион-1» готов!

Потом раздался голос командира подразделения спецбронемашин:

— Железный Конь! Железный Конь! Охотник-1 готов! Тут посыпались подтверждения от всех остальных:

— Рота пехоты готова!

— Артиллеристы готовы!

— Резервная рота готова!

Зарокотали двигатели, и минут через десять мы тронулись в путь. Герр генерал неукоснительно придерживался правила: перед тем как выехать, 10 минут прогревать двигатели. Он мотивировал это тем, что за это время смазка успевает распределиться по всем подвижным частям, а это, в свою очередь, позволяет достичь максимального КПД. Другие генералы придерживались на этот счет иного мнения, считая 10 минут на прогрев пустой тратой времени. Правы они были или нет, но именно в 7-й танковой наименьшее количество техники отправлялось на ремонт.

У меня эта десятиминутка ушла на сбор сведений от посланного вперед разведдозора саперов и люфтваффе. За минувшие две недели я уже

научился отличать существенную для герра генерала информацию от несущественной, поэтому представлял Роммелю лишь первую.

В то утро я доложил ему, что разведдозор саперов зафиксировал передвижение крупных сил врага восточнее Метца и южнее Шалон-сюр-Марна.

— В каком направлении Мажино? — осведомился он. Разумеется, он был в курсе обстановки, но иногда тем

не менее задавал мне подобные вопросы.

— На восток, герр генерал!

— Улыбнись, рядовой, — посмотри какой прекрасный день! Будто на заказ, чтобы смотаться в Метц!

Потом герр генерал выдавал по открытым каналам фразу для поднятия боевого духа. Что-нибудь вроде: «Вперед к победе!» или «Господа, пора за работу, не зазря же нам с вами платят». Тут же металлические хлопки закрываемых люков и лязг гусениц начинали сливаться в сплошной неумолчный гром, выхлопные трубы, вздрогнув, выплевывали синий дымок. Мне всегда казалось, что таким образом двигатели выражают прощание.

Не успели миновать первые четверть часа наступления, как герр генерал вновь запросил разведданные по Метцу. Разведывательный дозор саперов доложил об интенсивном артиллерийском огне и минном поле на восточных подходах к городу. Метц был разделен рекой Мозель на две части, и доступ в город как с юга, так и с севера обеспечивался через мосты. Разведка люфтваффе докладывала о наличии у мостов артиллерийских батарей. На крышах городских зданий и между зданиями была сосредоточена артиллерия ПВО. Так что авиации было сложно прорваться и нейтрализовать оборонявшую мосты артиллерию. Герр генерал с каменным лицом выслушал мой доклад о шести или восьми сбитых над городом наших самолетах, ответив лишь, что, дескать, мы осилим и эти проблемы. Немногословность генерала вселяла тревогу.

Нам не пришлось столкнуться с сопротивлением французов на пути к Метцу. Почему — это было и оставалось для нас загадкой. Складывалось впечатление, что враг намеревается заманить нас в город, всячески избегая вступать в схватку на открытой местности. Остановив колонны в полутора километрах от Метца, герр генерал призвал меня к своему «Железному Коню». Выйдя из танка, он стоял в окружении группы офицеров. Среди них я заметил и офицера связи ваффен-СС.

— Рядовой, — обратился ко мне герр генерал, — вот мы с унтерштурмфюрером желаем знать, возможно ли определить местонахождение батарей ПВО противника, отслеживая частоты, на которых работают их рации.

— Конечно, — без долгих колебаний ответил я, чем навлек на себя неодобрительные взгляды стоявших вокруг офицеров.

По-видимому, я, сам того не желая, показался им всезнайкой. И одновременно вынудил йх спросить себя: а располагаем ли мы соответствующим оборудованием для этого?

Унтерштурмфюрер потребовал объяснений, я растолковал ему, что, мол, для этого потребуется воспользоваться передвижным приспособлением для проверки сигнала. Офицер не мог уразуметь, каким образом этот простейший тестер радиосигнала способен установить местонахождение позиций неприятеля. Я объяснил, что необходимо внести кое-какие несложные изменения в схему, после чего присоединить его к «Фернхёреру-918», и устройство, работая в обратном режиме, вместо тестирования сигнала «Фернхёрера» будет искать первый из ближайших сигналов. И, зарегистрировав пик мощности, мы сможем по нему определить направление ближайшего источника сигнала. Унтерштурмфюрер, улыбнувшись, кивнул герру генералу.