По ком воют сирены

Чернобук Александр

— Понятно. На кратчайшее расстояние. — Протрезвевший Ключник начал снова нервничать. Сека предусмотрел и это: быстро оценив внутреннее напряжение Виктора, достал из внутреннего кармана курточки плоскую флягу и, открутив крышку, протянул напарнику:

— Точняк. Именно так ее надо и поставить. Хлебни.

— Му-у-у-у, — скривившись как от зубной боли, с негодованием закрутил головой Виктор. — Не хочу.

— Надо. Для конспирации. А то ты совсем не похож на пьяного. Как ты будешь на трезвом лице гримасы алкаша корчить?

— Да как-нибудь, —

попытался по инерции возражать Виктор, но флягу взял и нехотя приложил к губам.

— Пей, пей. — Сека подтолкнул донышко фляги вверх, и водка пошла в горло Ключника сплошным потоком. Рот полностью заполнился сорокоградусной жидкостью. Кадык заработал быстрее.

— Ты чего, Игорь? — Виктор, пару раз кашлянув, отдал флягу хозяину. — Чуть не захлебнулся.

— Ничего, ничего. Веселее будет. — Сека приложил горлышко к губам и с наслаждением допил остатки водки.

— Нашел веселье, — пробурчал Виктор, утираясь рукавом рубашки.

— Смотри дальше, — игнорируя его замечание, продолжал Сека. — Цирик прогуливается по залу, но базируется слева от входа. Здесь у него стоит кресло, в котором он отдыхает. А сама касса - справа по ходу. За стеклом. Как везде. Мы заходим, немного кружим по залу…

— А если там кто-то уже бабки меняет?

— Становимся в очередь, ждем. Хотя заходить будем в пустой обменник. Это мы отследим. — Сека с укоризной поглядел на напарника. — Еще из машины. Ты проходишь ближе к кассе, крутишь в руках двадцатку баксов и ждешь моего сигнала.

— Какого?

— Сигналом к действию тебе будет упавший на пол охранник. Сразу же разбиваешь стекло…

— Чем?

— Вот этим. — Сека извлек из внутреннего кармана куртки две скрученные трубочкой газеты. Одну протянул Виктору.

— Вот этим, средством массового оболванивания народа? Голимой брехней и по стеклу? — Ключник принял газету с ухмылкой, но, как только она легла в его ладонь, посерьезнел. Развернув неестественно тяжелый газетный лист, обнаружил там короткий, но толстый прут арматуры.

— Печатное слово, оно большой вес имеет. Особенно в нашем деле, — усмехнулся Игорь. — Извини, трубы не нашел. Арматура диаметром восемнадцать миллиметров подойдет не хуже. Главное, чтоб из газеты она у тебя не торчала или, упаси Бог, не выпала на пол. Охранник сразу же за «волыну» схватится.

— Это понятно, — бережно заворачивая в газету стальной прут, кивнул Ключник. — Газет в руках ни у кого страха не вызывает, а попробуй без нее такую железяку пронести по улице…

— Ну, допустим, особой паники не будет, но насторожится любой, к которому ближе, чем на три метра, подойдешь. Так что поаккуратнее.

— Угу. С этим ясно. Ты вот все время говоришь: «Крутишь в руках двадцатку баксов, крутишь»…

— И что? У тебя что, нет двадцати долларов? — сделал удивленное лицо Сека, достал бумажник, протянул подельнику купюру. — Держи. Вот эту бумажку и будешь тыкать в рожу и охраннику и кассирше.

— Я не об этом. — Виктор почему смутился,

принимая у Игоря деньги.

— А о чем?

— Почему именно двадцать? Не десять, к примеру, или не пятьдесят, не сто?

— Ты в этом смысле? Разницы в принципе особой нет. — Сека снова засмеялся. — Но откуда у алкашей сто баксов? А десять для полного кутежа получивших зарплату работяг и дошедших уже до такой кондиции… Маловато будет. Двадцатка в самый раз.

— Понятно. — Виктор спрятал купюру в нагрудный карман рубашки. — Дальше я выгребаю кассу. Выбегаем на улицу. Садимся в «Прилюд» и двигаемся вон туда. — Он махнул рукой в нужном направлении.

— Все верно. Бросаем «колеса» — и домой. Ты там что-то заикался на счет телок, — Сека толкнул напарника плечом и подмигнул: — Переделим бабульки и вызовем хоть десяток. А?

— Легко, — негромко вздохнул Виктор и завел двигатель. — Едем?

— А то! Песню придумал?

— Какую песню? — не понял Ключник. Он осторожно выехал из микрорайона и припарковался возле интересующего бандитов объекта.

— Как это какую? Которую в обменнике петь будем.

— А-а-а-а-а-а, — протянул Виктор, всматриваясь внутрь пункта обмена валюты и не замечая ничего подозрительного. — Нет. А ты?

— Вроде все чисто. Идем. — Сека сунул в руки подельнику целлофановый пакет и открыл дверцу. — Конечно, я придумал. Мы будем петь песню про молодого коногона.

— А это еще зачем? — уже на подходе к двери зашептал Ключник, вертя в руках пакет.

— Угадай. — Весело подмигнул Сека. И без паузы добавил. — Алтушки туда будешь складывать. Убери сейчас в карман. С газетой аккуратней. Достань двадцатку. Делай пьяное лицо. — Он потянул ручку двери на себя и запел. — А молодого коногона…

— Несут с разбитой головой… — подхватил Ключник, вытащил доллары и последовал за Игорем.

Ввалились во внутрь. Там было все именно так, как описывал Сека. Маленькое, чистенькое, хорошо освещенное помещение. С одной стороны кресло, в котором читал газету охранник преклонного возраста с огромным газовым пистолетом на широком ремне.

В другой части комнаты располагалась клетушка с характерным для кассы фасадом: Наполовину из ламинированного ДСП, затем - полочка из того же незатейливого материала, выше - матовое стекло с дугообразным вырезом для передачи денег. Немного сбоку висел плакатик с курсами основных валют.

Ключник изрядно шатался, перевирал текст песни и корчил жуткие гримасы. По мнению Секи, он переигрывал. Охранник при их появлении моментально отложил газету и встал. Было видно, что к подобным посетителям он привык. Выпятив грудь, он загородил им дорогу и бесстрастно поинтересовался:

— Чего желаем?

— Друг!.. — Закричал Виктор, чуть не упав ему в объятия. Нам водки с закусью… душа поет…

— Это вам не продуктовый магазин. Ф-у-у-у-у-у! — Отстраняясь, сурово заметил охранник, демонстративно разгоняя рукой алкогольные пары у своего лица.