По ком воют сирены

Чернобук Александр

ЧАСТЬ 3

Развод

Никогда не будь трусом в своих действиях!

Никогда не останавливайся только при одном намерении!

Угрызения совести не имеют большого значения.

Фридрих Ницше

Программист

—

А лихо ты вскрыл эту банку. Мне по тяге такие таланты. — Сека барабанил пальцами в такт музыке по рулю «Шкоды-Октавия», угнанной сорок минут назад Ключником у ЦУМа. — Шесть секунд, и тачка наша. Клево, быстро и красиво. Без байды.

— Работа такая, — расплылся в улыбке польщенный похвалой Виктор. — Что могем, то могем. С младых ногтей этим кормимся.

— Похвально. И «Хонду» ты тогда под обменник моментом увел.

— Практика, — с неохотой вспоминая об ограблении пункта обмена валюты, ответил Ключник.

— И точило правильное взяли. Одесские номера нам в тему покатят. — Заметив, что разговор о грабеже Виктору не нравится, Сека решил больше к нему не возвращаться. — Под замутку нашу.

— К тому же, чипушило этот, из Одессы, который, пока соирентируется, что уже без колес, пока до ментов добежит, пока допетрит, сколько денег берут в нашей столице за подачу тачки в розыск, пока отстегнет, пока объявят «Перехват», мы давно свои дела разрулим и банку эту скинем. — Ключник открыто радовался сэкономленному пакету документов и комплекту номеров.

— Точняк. Это не он? — Сека кивнул в сторону выхода из здания, где располагался офис «Гаммателеком». Ключник наклонился к лобовому стеклу, пристально вглядываясь в лицо вышедшему мужчине. Машина стояла в двадцати метрах от входа в бизнес центр. Было начало седьмого, рабочий день подходил к концу, и по ступеням, облицованным мраморными плитами, активно сновал деловой люд. Мужчина, которого пристально рассматривали Сека и Виктор, постоял секунду в раздумье, поправил галстук и, махнув кожаной папкой, застучал каблуками начищенных до блеска туфель вниз по ступеням.

— Похож.

— Но не он. Ты обратил внимание, Ключник? Они все как из одного яйца, «кишки» на всех и те типовые: белые рубашки с короткими рукавами, темные брюки, черные туфли, пестрые галстуки. «Котлы» желтого металла. И плюс к этому кейсы, папки, портфели для бумаг, аккуратные пидорастические прически…

— Во, во, и рожи, как под трафарет штампованные… Молодые, холеные, самодовольные… Откуда у них столько форсу? Жизни не видели, параши не нюхали, под стволом не стояли, перо под ребра не получали и… Бэтмэны! Наплодилось при дерьмократах козлотни: педофилы, пидорасы, пиары всякие… — Виктор скорчил презрительную гримасу.

— Пиары — тема не совсем оттуда, но, в принципе, ты прав. Ну, ничего. Мы перестроим эту мульку на путевые рельсы. А, Витя? На всех нас, конечно, не хватит, но кое-кто скоро поймет, чего стоит в этой жизни. Согласен?

— Да, Сека. Давно хотел я посмотреть, как ты с фраерами работаешь. Наслышан я о твоих методах. Поделишься?

— О чем речь? Никаких вопросов.

Все сам увидишь. Только, боюсь, никакой тайны я тебе не раскрою. Все гораздо проще. Тем, кто не базарит по теме, шняги парит или вмыкает втупую, из ПМ в левый глаз заряд свинца. Бам. Навылет.

— Только-то? И в этом заключается главное действо? — недоверчиво хмыкнул Ключник, не отрывая взгляда от потока людей, покидающих здание.

— Нет. Секрет не в этом…

— Таки секрет есть. И в чем же он, Игорь?

— А в том же, Витюша, руки ты наши золотые, в чем и у тебя.

— ???

— В правильном подходе. Ты ведь замок не руками открываешь, а сердцем. Он хоть и железяка, а понимает, что не сдаться тебе просто не сможет.

— Правильно, я его все равно уговорю.

— Любой?

— Абсолютно.

— Вот и у меня то же самое. Приблизительно. Люди, они все такие же разные, как и замки. И к каждому свой ключик имеется. Есть такое расхожее мнение. Многие, чтоб достучаться до сути человеческой, его ищут. Например, следаки, волки позорные. Профи среди них считается тот, кто может в душу к любому человеку влезть. Так?

— Точно, Игорь. Иногда так лечат, так мягко стелют, что за родную мать принять можно.

— Это метод для бакланов.

— Я знаю. Их масса. Это я так. Самое характерное.

— Так вот. Есть у меня совершенная отмычка. Без всякого подбора ключика. Она раскрывает любого человека. И подходит она к каждому, невзирая на пол, возраст, масть, наличие бабок, крутизну, физическую и даже внутреннюю силу.

— Ух, ты. Фантастика, — Ключник покосился на напарника с сомнением. — Идеальной отмычки даже для замков нет, а люди, они посложней железяк будут. Разве нет?

— Человека, абсолютно любого, надо убедить только в одном. И этого будет достаточно. А именно: в том, что сейчас пуля войдет ему в глазное яблоко, а затем дальше, в мозг. Потом этот кусочек свинца дойдет до задней части черепной коробки и вырвет из нее огромный кусок. Серое вещество, смешавшись с белым, полетит брызгами на пол. Его надо убедить в том, что все это произойдет. Сейчас. И глаз, и мозг, и череп будут его, а не кого-то другого. Он должен проникнуться этой мыслью полностью. Сделать такое внушение не просто. Для этого надо быть действительно готовым спустить курок. Зато, как только он просечет, что не понты ему здесь голимые лимонят, а заясняют истину, и что пистолет сейчас действительно на пулю раскапустится, тогда все! У него нет выбора! Он твой, без остатка. Потому как нет ничего важнее собственной жизни для блевотной массы, которая величает себя человеком.

— Какой сильный образ! Да ты, Сека, в натуре, философ! Никогда б не подумал!

— У тебя, Ключник, за спиной всего три ходки к хозяину. И чалился ты уже в эти времена, когда все тюремные библиотеки с шалой дымом ушли. А я мотал у хозяина еще в те годы, когда там много приличных людей сидело и, пожалуй, в общей сложности дольше, чем лет тебе сейчас.

— Слышь, Игорь, болтают, что ты даже стихи читаешь, когда телок клеишь. Это правда?

— Правда. Не на всех только действует. Бабы с каждым годом становятся все тупее, корыстней и наркоманистей, — Сека криво усмехнулся, припоминая: