По лезвию ножа, или в погоне за истиной
Шрифт:
— Аленка… — так же тихо прошептала она. — Так называла меня моя бабушка, «ба» — так я ее звала с детства, она умерла два года назад. Ба была мне самым близким человеком, — повисла длинная пауза. — Давай будем считать это маленьким дорожным приключением, ладно? Утро вечера мудренее, пойдем баиньки.
Мы вернулись в вагон, вторая полка оставалась свободной, я постелил себе наверху, а Лена расположилась внизу. После всего пережитого уснуть было невозможно, я долго ворочался с боку на бок. Решив наконец не мучить себя бесплодными попытками задремать, я отправился покурить. Вернувшись обратно, я присел
Лена проснулась задумчивой и хмурой, я пытался поймать ее взгляд, заговорить, но она упорно уходила от разговора. Мы быстро собрались, сдали постельное белье и сели друг против друга, уставившись в окно. Мне было явно не по себе, я не знал как начать разговор.
— Пойдем покурим? — робко предложил я.
— Я не курю натощак, — отрезала Лена.
— Можно чего-нибудь перекусить, кое-что осталось с вечера, — не сдавался я.
— Я не могу есть так рано, да и чая в этом задрипанном поезде не найдешь.
— Послушай, Аленка, я прекрасно помню все, что было вчера, это мне не приснилось. Ты действительно мне очень нравишься, мне трудно представить, что мы выйдем из этого поезда и больше никогда не увидимся. Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!
— Понимаешь, Дениска, мы с тобой, как говорит одна моя подружка, из разных курятников. Круг моего общения состоит из деток дипломатов, партийных и государственных работников, ну, в худшем случае, отпрысков спортсменов или артистов. Ты никогда не будешь в этой компании своим. Между нами самая настоящая пропасть, и тебе ее не перепрыгнуть. Я сама не знаю, что на меня нашло вчера вечером. Поверь, я не кидаюсь на шею первому встречному, и мне тоже немного жаль с тобой расставаться, но я правда не знаю, что нам делать.
Повисла долгая пауза. Я действительно даже и не догадывался, что на проблему наших взаимоотношений можно смотреть под таким углом. Единственное, чего хотелось больше всего на свете, так это никогда не расставаться с Леной.
— Аленка, оставь мне свой телефон, я не хочу тебя потерять. Пройдет время, и мы решим все проблемы, вот увидишь!
— Нет, Дениска, давай сделаем иначе. Ты устраивайся у себя в Универе, а через неделю мы встретимся у Ломоносова.
— Где?
— Памятник Ломоносову. Стоит между Химфаком и твоим Физфаком. Сегодня у нас вторник, нет — уже среда. Давай и встретимся в следующую среду в шесть часов вечера. Если мы оба придем, значит так тому и быть. Согласен?
— Согласен, — вяло пробормотал я. А что мне оставалось делать? Как говориться, надежда умирает последней.
Москва встретила нас чудесным теплым летним утром, когда воздух бывает свеж и прохладен, а город еще не стряхнул с себя окончательно ночной сон. Мы шли не торопясь по перрону, и только я собрался предложить проводить мою спутницу, как Лена остановилась:
— Ну что, давай прощаться, Дениска. Может быть и встретимся, как договорились. Пока!
— Но почему именно здесь? — начал было я. — Я мог бы тебя проводить, и…
— Меня встречают, — прервала разговор
Повернув голову, я заметил высокого парня, приближающегося к нам. Его внешность напомнила мне какого-то киноактера, часто игравшего коварного обольстителя — любимца дам, а одежда прямо-таки кричала о своем заграничном происхождении.
— Привет, Ленусик! — прокричал он и сгреб мою спутницу в охапку. — Как ты докатилась до такой жизни, что ездишь в этаких клоповниках!? Это же просто кошмар! Как дела, как Питер? А это что за тип? — дошла наконец очередь до меня.
— Попутчик, — просто ответила Лена. — Пока, Денис, может, еще увидимся!
И пара отправилась к зданию вокзала. Я стоял и тупо смотрел им вслед, голова моя окончательно утратила ясность мысли, люди толкали слева и справа, кто-то беззлобно матерился, а я не мог сдвинуться с места…
Я очнулся, глядя на себя в зеркало. Перед глазами медленно растворялись две фигуры.
Запищал пейджер, отдаваясь болью в изнуренной алкоголем голове. В пришедшем сообщении был лишь незнакомый мне номер телефона и одно слово «срочно». Шепча ругательства, я побрел искать телефон, который нашелся на тумбочке в прихожей. Сняв трубку, я набрал номер. Ответили мгновенно.
— Кому нужен труп Дениса Заречина? — прохрипел я.
— Дэнис, привет, это Стас, ты как? — заговорила трубка озабоченным голосом моего бывшего одногруппника Стаса Смилянского — законченного оптимиста, весельчака и балагура. Именно его тон и вывел меня из состояния отупелой задумчивости.
— Стас, что стряслось, что с тобой, по ком траур?
— Ты еще ничего не знаешь? И чего вчера на тебя нашло?
— Про вчера не напоминай — мне самому тошно! А чего такого я не знаю? Говори, не томи!
— Федота убили. Этой ночью. Два удара ножом в живот. Тело нашли недалеко от служебного входа в ночной клуб на Новом Арбате. Вы же, кажется, именно туда вчера поехали?
— Это хреновая шутка, Стас, — пробормотал я, надеясь неизвестно на что, поскольку понимал, что такими вещами не шутят.
— Это правда, Дэнис. Меня уже допрашивали менты, удивительно, что ты еще ничего не знаешь — в смысле, что ты с ними еще «не познакомился». Мне показалось, что ты у них подозреваемый «намбер ван». Ты ночевал не дома?
— Нет, я…
— Молчи! — прокричал Стас. — В твоем положении любая осторожность не будет лишней.
— В моем положении? Стас, ты будешь долго смеяться, но я действительно не знаю, где я нахожусь! И вообще, чего ты мелешь? Я никого не убивал!
— Это ты не мне доказывай. В общем, на твоем месте я бы серьезно задумался. Нам надо встретиться — и чем скорее, тем лучше. Через сколько ты сможешь выехать?