По лезвию ножа
Шрифт:
– Что будет с моей бригадой? – помолчав, спросил прораб.
– Я убедил Ричарда перекинуть их на другие объекты. На следующий год надеемся получить несколько крупных подрядов. Возможно, ребят придется разбить на смены, но этой зимой работу никто не потеряет.
– А я?
– Для тебя тоже есть предложение. А весной именно ты, Джим, будешь заканчивать этот проект.
Макклоски медленно кивнул, задумчиво жуя зубочистку.
– Хорошо, поговорю с ребятами.
Прораб поднялся с невозмутимым достоинством, и на секунду перед глазами Дэнни возник знакомый
В дверях Макклоски остановился:
– Спасибо, Дэн.
– Да не за что. Вот только…
– Что?
– Зови меня Дэнни, а?
Широко улыбнувшись, прораб вышел, и на миг в трейлер ворвался треск сварочного аппарата и завывание ветра.
Глотнув противного кофе, Дэнни откинулся на стуле, балансируя на задних ножках, и умиротворенно вздохнул. Он сделал нужное дело: защитил компанию и в который раз вызволил Ричарда. Главное, что все сделано правильно. Как было бы приятно отцу, если бы его пригласили на такой разговор и начальник стройки обращался бы с ним как с человеком разумным, а не просто как с рабочей силой.
Отцу такая беседа бы очень понравилась…
Дэнни улыбнулся. Внезапно перед глазами появился отрезок скоростной автострады. Мягкие хлопья снега. Визг шин и скрежет тормозов. Улыбки как не бывало.
Грохот стройки вернул к реальности. К черту воспоминания! Нужно разгрести бумаги и вернуться в офис. Надо смотреть в будущее. Не думать ни об отце, ни об Эване.
Эван в городе…
Ну и что?
Дэнни с ним покончил.
Глава 5. Ячейки
В бар Дэнни совершенно не хотелось, и он сказал Макклоски, что спешит домой, но, представив, как непросто прорабу приглашать на пиво начальника стройки, заявил, что для пары кружек время всегда найдется. Так они и оказались в заведении «У Ли» – в баре для синих воротничков на Дивизион-стрит. Дешевые фанерные панели украшал пожелтевший бумажный американский флаг, пришпиленный над выстроенными рядком бутылками бурбона. Бармен с похожим на лопату лицом налил им виски и крикнул внучке, чтобы та сменила музыку для яппи на «что-нибудь нормальное». Девчушка с копной волос, выкрашенных в неоново-яркий, искусственный цвет, не обратила на него ни малейшего внимания, продолжая кивать головой в такт ритмичным электронным аккордам, лившимся из переносного кассетника.
Полчаса проболтали о всякой всячине, а потом Макклоски принял серьезный вид.
– Слушай, Дэн, то есть Дэнни, ты прости за сегодняшнее, и еще раз спасибо.
– Да нормально все, хватит уже… – Тут прораб достал из кармана зубочистку, и Дэнни с удовольствием сменил тему: – Скажи, зачем они тебе?
– Зубочистки? – скривился Макклоски. – Я двадцать лет смолил по две пачки в день, а как младшая дочка родилась – бросил. Теперь
– И помогает?
– Да как тебе сказать… От старой привычки так просто не избавишься.
Дэнни кивнул и пригубил виски, обжегшее горло.
– Сколько у тебя детей?
– Девять, представь себе.
– Я же ирландец, – усмехнулся Дэнни.
– Ну, тогда будь здоров!
Они чокнулись и залпом выпили. Макклоски жестом попросил девушку повторить. Она подошла с бутылкой, и на крыле носа у нее сверкнул маленький алмазный гвоздик. Девчушка улыбнулась и разлила янтарный напиток в стаканы с толстым дном.
– Можно вопрос? – поинтересовался Дэнни. Юная барменша с подозрением прищурилась, но утвердительно кивнула. – Что это за музыка?
– Если раздражает, могу поставить беспонтовую нудятину, которая у нас обычно играет.
– Нет, мне нравится. Как стиль называется?
– Трип-хоп с элементами стиля даб.
Дэнни подмигнул своему спутнику:
– Было время, когда и одного слова хватало.
– Ты бы знал, что мои дети слушают!
– Можно мне спросить? – обратилась к Дэнни девчушка, поставив бутылку на стойку.
– Конечно.
– Вы тут разборок устраивать не собираетесь? На всякий случай предупреждаю: у нас есть пушка за стойкой.
Дэнни искренне удивился:
– Какие разборки? Мы по стаканчику пропустим, и все. – Его охватило предчувствие беды. – А в чем дело?
– Вон тот здоровяк как вошел, так глаз с тебя не спускает.
Шею свело. Из кассетника женский голос вкрадчиво шептал что-то про черные цветы, распускающиеся во мраке ночи. Дэнни медленно обернулся.
У дальней стены в боксерской стойке стоял Эван. Даже на расстоянии сквозь завесу дыма, среди взрывов хохота Дэнни физически ощутил его взгляд, как удар такой силы, что стакан дрогнул в руке, расплескивая виски по рубашке. Бесконечно долго приятели смотрели друг на друга. Эван двинулся к стойке.
– Знакомый? – спросил Макклоски, сохраняя самообладание.
Мысли неслись в бешеной скачке. Откуда здесь Эван? Что делать? Познакомить его с Макклоски? Притвориться, что его не существует? Что за тип приближается к стойке и откуда он знает Дэнни Картера?
– Все в порядке, – неуверенно отозвался Дэнни.
Вот и Эван! Тюрьма резче и грубее обозначила черты лица, тело стало крепче и жилистее. Под водолазкой бугрились мускулы, вьющиеся волосы были аккуратно подстрижены, зачесаны с висков назад. В темных глазах зияла холодная пустота.
– Сколько лет! – бодро произнес Дэнни, хотя сердце так и стучало.
Эван скользнул взглядом по Макклоски, и Дэнни повернулся к прорабу:
– Джим, дай нам минутку. Эван – мой старый приятель.
Прораб выпрямился, расправил плечи.
– Приятель?
– Да, конечно.
Макклоски неохотно поднялся.
– Тогда я, пожалуй, пойду. Жена заждалась.
– Спасибо за угощение! – кивнул ему Дэнни, не отрывая глаз от Эвана. Прораб направился к двери. Страшно захотелось окликнуть его, вернуть, но интуиция требовала держать марку. – Ну, пивка?