По методу профессора Лозанова
Шрифт:
— А к Павлу Васильевичу не обращались?
— Он в командировке. В среду будет. Обращусь, конечно.
Агеев вытащил из кармана крошечный блокнотик, полистал его, сказал:
— На анонимке от 16 июля 84 года есть заметный отпечаток.
— Видел, — кивнул Крымов, — да только, Кузьмич, эта анонимка в стольких руках перебывала… Глядишь, кто-то из усталых членов комиссии читал ее уже за чаем с булочкой, начиненной кремом.
— И все же…
— Обратим на это внимание Павла Васильевича. Но нас,
Крымов вытащил из среднего ящика письменного стола конверт, осторожно вынул из него листок бумаги.
— Два дня назад на Мельникова очередная анонимка пришла. Судя по штампу, отправлена через неделю после его похорон. О чем это говорит?
— Получается, что человек этот не из треста, — быстро проговорил Агеев, — там ведь все знали, что Мельников умер.
— Верно, — согласился Крымов. Повторил: — Верно, если только человек этот не хочет сбить нас со следа.
— Не усложняете, Александр Иванович? Не очень ли уж он у вас умным выходит?
— Лучше переоценить противника, чем недооценить его, — назидательно произнес Крымов.
…Трест, которым руководил Мельников, помещался в башне из стекла и бетона. В общем, ничем не примечательное здание. Зимой холодно, летом жарко. Красоты никакой.
Юрий Кузьмич Агеев шел по коридору, изучая таблички. Остановился около двери, на которой значилось: «Машбюро». Постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь.
Машбюро занимало небольшую комнату с окном во всю стену. В комнате помещалось пять столов. Один из них пустовал, а за другими сидели девушки. Правда, печатала из них только одна. Две оживленно разговаривали, а одна неторопливо листала журнал мод.
— Здрасьте, — сказал Агеев. — Какое приятное общество. А я еще так долго отказывался нанести вам визит дружбы. Воистину неизвестно, где найдешь, где потеряешь.
— Если что-то надо срочно напечатать, — сказала одна из них, — так приходите завтра.
— А еще лучше послезавтра, — добавила другая.
— А еще лучше после дождичка в четверг, — догадался Кузьмич.
— Да нас завалили работой. Сидим, вкалываем, спин не разгибаем, — это говорила самая хорошенькая из них, неторопливо покрывая ногти лаком.
— Вижу, — успокоил ее Агеев. — Трудовой энтузиазм, порыв, так сказать. Но дело в том, барышни, что я не из вашей организации. Я из бюро по ремонту пишущих машинок. Наша фирма заключила с вашим высокоуважаемым трестом договор на обслуживание и профилактику.
— Так бы сразу и сказал, — голос девушки, наконец, потеплел.
Агеев уселся за одну из машинок, принялся бодро что-то выстукивать на ней. Объяснял:
— Выявляем дефекты явные и тайные. Паяем, лудим, починяем.
— Давай-давай! — подбодрили его.
Через
— Здравствуйте, Муза Павловна, — радостно приветствовал ее Агеев.
— Не мешай, — не отрываясь от машинки, сказала она.
Агеев изобразил покорность и скромность.
— Свет застишь, — прикрикнула на него Муза Павловна. — И по личным делам приходи после двух.
— Я по государственным, — заверил ее Агеев.
— По государственным? — переспросила ока, наконец, оторвавшись от машинки. — Ты-то? — и засмеялась басом.
— Мне бумажку одну напечатать надо, — заискивающе говорил Агеев. — Маленькую. — Развел в стороны большой и указательный пальцы. — Вот такую.
— Я тебе не машинистка.
— Как можно, Муза Павловна, перепутать вас с машинисткой! — возмутился Агеев. — У меня и в мыслях даже такого не было. Я напечатаю сам.
— Шел бы ты лучше в машбюро, — посоветовала ему бухгалтер.
— А вы что же туда не обращаетесь? Все сами, да сами. А ведь они эти ведомости должны печатать.
— У них не допросишься. А если и напечатают, так ошибок понаделают. Ну, садись, только на две минуты. — Перешла за соседний стол и принялась что-то вычислять на микрокалькуляторе.
Агеев управился быстро. Уходя, сказал:
— Не жалеете вы себя, Муза Павловна. Машинка у вас тяжелая, как буфет. О чем только дирекция думает. Надо же электрическую купить.
— Ладно-ладно, — ворчала она, усаживаясь за машинку. — Тоже мне жалостливый выискался.
А он, перепрыгивая через ступеньки, поднялся на следующий этаж, заглянул в плановый отдел. Здесь трое молодцов писали, не отрываясь, какие-то бумаги.
Машинку Агеев приметил не сразу. Она возвышалась на шкафу, накрытая пластиковым футляром.
— Привет, орлы, — сказал Агеев кисло. — Обещали в стенгазету заметку, и где она?
— Кто обещал? — спросил один из них, оторвав кудлатую голову от бумаг.
— Не знаю точно кто, — веско заметил Агеев, — но мне сказали, что из планового.
— Наверняка, Дубовик обещал, — проговорил лысый мужчина, поправляя очки. — Вот так всегда — он пообещает, а мы за него отдувайся.
— А где Дубовик-то? — поинтересовался Агеев.
— Как всегда дома с ОРЗ. На следующей неделе выйдет. Время, небось, терпит?
— Не очень, — сказал Агеев. — Ну, уж ладно. А пока вот что, мужики, я вашей машинкой попользуюсь. Заметочку надо перепечатать.
— Давай, — равнодушно отозвался один из них.
Агеев ловко снял машинку со шкафа, установил на свободном столе, принялся за дело…