По моему хотению
Шрифт:
— Да нет, я удержалась! А вот мой пес, скорее всего, пострадал! Но я не могу даже посмотреть, что с ним. Наверх я его не затащу, большой он и тяжелый. Вы мне заднюю дверь, откройте, пожалуйста! Только подождите пока на кнопку нажимать, я сейчас выйду, чтобы подхватить его снаружи, а то с высоты упадет.
Я еще раз взглянула на своего Лео, и клянусь, в его глазах увидела море благодарности, аж не по себе стало. А я ведь даже еще ни как не успела ему помочь.
Уже выходя из автобуса, водитель меня
— Стой, девонька! Давай-ка, наоборот поступим. Я пошел пса ловить, тебе его не удержать, по виду, поболее твоего весит. А ты, как я крикну, на эту кнопку нажмешь.
Как только водитель подал мне сигнал, я тут же нажала до упора, на указанную мне кнопку на панели управления, и бросилась бегом к задней двери.
Лео уже лежал на земле, и как-то по-особенному, прижимал к себе переднюю левую лапу. В его синих глазах, плескался страх.
— Девчуль! Вот тебе саквояж оставляю, потом заберу, а я пойду пока гайцов вызову. Слава богу, что обошлось без пострадавших, мелкие порезы, да синяки на лбу, думаю, не в счет.
Невольно, после его слов, я перевела взгляд на лоб мужчины.
— Ого! Да вы сами больше всех нуждаетесь в помощи! — я аж вскочила. Над правой бровью водителя, вздувалась огромная сине-фиолетовая шишка, и глаз под ней, уже начал отекать.
Но мужчина уже убежал в салон автобуса за телефоном.
Я быстро огляделась. Кругом роптали, взволнованные происшествием, люди. Почти все они уселись в тени деревьев и теперь смазывали свои ссадины и порезы, йодом, да сокрушались над местами разорванной и испачканной кровью, одеждой.
Я снова присела перед псом, не зная, с какой стороны подступиться к его больной лапе, и что с ней делать, тоже не знала. Хотя… И, правда, что это я!?
— Лео, дай мне лапку, пожалуйста! — елейным голоском обратилась я к своему другу.
Умный пес, видимо догадываясь, что его явно заманивают в ловушку, лишь сильнее прижал к себе больную конечность, и слабо заскулил.
— Тута вон люди, чуть было не погибли, а она с кобелем возится! Тьфу! — прокаркал неподалеку, злобный старушечий, голос.
Я лишь скрипнула от злости зубами, никак не отреагировав на провокацию. Так и не доехавшие до места назначения люди, искали, на кого бы зло сорвать, и, кое-кому, видимо, моя кандидатура, показалась наиболее подходящей.
Стараясь игнорировать злобную старуху, я принялась уговаривать Лео, — Я только дотронусь! Тихонечко! — пообещала я псу, и медленно потянулась пальцами к его лапе.
Лео обнажил белые клыки, и утробно зарычал. Но тут же, словно устыдившись проявленной к хозяйке агрессии, опустил голову на землю и закрыл глаза, показывая всю степень своего доверия.
Я осторожно, кончиками пальцев коснулась его лапы, закрыла глаза, и от всей души пожелала, скорейшего выздоровления моего, друга!
Через
Затем, дернул лапой, вытянул ее в мою сторону, и уперся мне в лоб.
— Ну, Лео! Что ты творишь!? — засмеялась я, — хороша я буду, с такой печатью на лбу!?
— Гляньте как! Она еще и смеется! У нас тут горе, а она смеется! Ну, что за молодежь бессердечная пошла! — снова «села на своего любимого конька», вредная старушенция.
Я оглянулась. У ближайшего ко мне дерева, сидела бабка. И судя по глубоким вертикальным складкам между бровей, хорошее настроение, ей было практически не знакомо. Вечная брюзга по жизни. Трудно находиться рядом с таким человеком, а уж ей самой, думаю, не намного легче живется, когда почти ничего в жизни не радует, а лишь раздражает. Вот сейчас, жива — здорова, осталась, так чем не повод для радости!?
Сделав мысленный посыл в ее сторону, еще раз внимательно посмотрела на старую ворчунью, и увидела, как ее лицо, тут же разгладилось, и словно сбросило с десяток лет. Взгляд потеплел, а в глазах появилось растерянное, и почему-то, несчастное выражение. Она огляделась по сторонам. Ее взгляд рассеянно блуждал по лицам людей, и по мере наблюдения, наполнялся сочувствием.
— Да что ж это я!? Кто голодный? Подходите пирожком угощу! А то сколь нам здеся сидеть то, неведомо! Подходите, люди добрые! Вкусные пирожки, с капустою!
Я улыбнулась, счастливо вздохнула, и, отряхиваясь, встала с колен, следом за мной, поднялся Лео. Я подхватила чемоданчик с аптечкой, и мы пошли к водителю, что-то разглядывающему у левого переднего колеса.
— Что там? Так серьезно?
Мужчина поднял на меня взгляд и улыбнулся. Хороший человек! Чуть в аварию не попал, автобус сильно поврежден, а еще дело иметь с гаишниками, страховщиками, да работодателем, а он и не думает зло на других срывать!
— Да, девчуль, колесо вон как разорвало! Не могу понять, как такое могло случиться!? Словно на грабли наехал! Хорошо, что хоть нас на встречку не вынесло!
Я внимательно осмотрела автобус, и невольно содрогнулась. Даже удивительно, что серьезно никто не пострадал!
Бедный ПАЗик, походил на слегка сжатую в крупную гофру, алюминиевую банку. Рамы в его окнах были поведены, и змеились трещинами между мелкими, частично ссыпавшимися в салон, квадратиками. Некоторые рамы, и вовсе оказались выдавлены, болтаясь крупными осколками в резиновом уплотнителе.
Что же до колеса, над которым так сокрушался водитель, то резина свисала с металлического обода, черными лохмотьями.