По моему хотению
Шрифт:
— Тарас, вы пришли нам сказать, что остаетесь? — улыбнулась я. Мужчина замялся и поднял на меня смущенные глаза.
— И да, и нет, Мария. Прошу меня простить, но я и сам не знал, что так бывает, чтобы с первого взгляда и навылет! Да, я хочу остаться здесь с Машенькой! Так что, простите, я увольняюсь, — пожал он плечами. — Но если позволите, я сейчас вернусь с вами в город. Мне нужно забрать свои вещи и документы.
— Конечно, Тарас, без проблем! Я рада, что вы нашли свое счастье, в какой-то степени с моей помощью. А сама подумала, что просто отлично, что все так сложилось! Счастливая женщина не будет испытывать зависть к чужому счастью. Я подумала
Прислонившись головой к стеклу, я задумчиво разглядывала ползущие в общей вечерней пробке рядом с ними автомобили, когда мои глаза вычленили из общего потока информации что-то до боли знакомое.
Судорожно вздохнув, я мысленно включила перемотку в своей ставшей фотографической памяти. И вот оно! Вернее, она — белая BMW и ее гос. номер. С бешено колотящимся сердцем я сканировала поток автомобилей в поисках того самого, пока на очередном светофоре он не поравнялся с нами.
Мой джип выше, поэтому я легко разглядела сидевшего на пассажирском сидении Лео! Он был также нереально красив и даже больше, чем раньше, ведь за короткое время он стал для меня кем-то очень близким и, что греха таить, желанным.
В первый момент я не обратила внимания на водителя, будучи всецело поглощенной созерцанием профиля Лео, впитывая в себя облик любимого человека. Я уже успела себе признаться, что незаметно для себя влюбилась и теперь только что убедилась в этом.
Но вот водитель наклони…лась к моему Лео и поцеловала его, а он ей улыбнулся! Я перевела ошарашенный взгляд на сидевшую за рулем молодую длинноволосую брюнетку, но в этот момент поток машин тронулся с места, увозя меня от него и не оставляя больше надежды.
Глава 45. Согласна!
Сессию я сдала на отлично. И в первый раз в жизни на экзаменах не чувствовала никакого волнения. Собственно, волнения и каких-либо эмоций я не чувствовала все пятнадцать дней после моего возвращения от мамы. Просто в тот вечер я поставила себе на эмоции заглушку, настолько мне было плохо, что не передать словами! Мне хотелось рвать и метать, бить и крушить и просто кричать так, чтобы до хрипа, до полной потери голоса и сил. Мне просто хотелось умереть.
Но я была в доме не одна и не могла позволить себе напугать женщин. Тем более что те могли вызвать неотложку. А оказаться в больнице, а тем более в психушке, накануне сессии мне вовсе не улыбалось.
Именно поэтому я решила взять себя в руки и сделать одно единственное, что мне пришло в голову на тот момент. Да, я загадала не ощущать эмоций никаких. И с того вечера я не почувствовала ни радости от ранее приносящих мне положительные эмоции событий, ни гордости за сданные на пятерки экзамены. Я отказалась идти на посвященную окончанию третьего курса вечеринку и даже не порадовалась за нашу Мамзель — Марию Федоровну и физрука Игоря Петровича, когда узнала, что они решили пожениться! Их поздравлял весь университет! А ведь, сколько я тогда в том походе приложила усилий, чтобы они сблизились! И ведь получилось! Да еще как! Но тогда мне было все равно.
И все же позже я подумала, что было бы неплохо немного приоткрыть «окошечко» в своей «раковине», чтобы был доступ хотя бы к радостным эмоциям. А то жить, как чурка с глазами, было попросту никак.
Собственно, так я и поступила. Теперь меня радовало лето, щебет птиц и кваканье лягушек. Нравилось плавать и подолгу нырять в озере, ощущая нежную
Через день после окончания сессии мне позвонил Кирилл и, поздравив с ее блестящим завершением, пригласил на свидание. Я согласилась, но пожеланий никаких не высказывала.
— На твое усмотрение! Пусть будет сюрприз, — сказала я ему тогда.
Договорились, что он заедет за мной вечером, в двадцать часов.
А почти сразу после его звонка мне позвонил один из менеджеров моей похоронной конторы. Он сказал, что сотрудники еле нашли мой номер, так как после уволенного мною управляющего и бухгалтера бизнес рушится, ведь на их место я так никого и не взяла. А без зарплаты они отказываются работать и требуют заплатить им за предыдущий месяц. Пообещав разобраться, я тут же перезвонила Кириллу. Объяснив ситуацию, извинилась и отменила свидание.
Но мужчина предложил свою помощь в подборе персонала, и я согласилась. Мне было все равно.
Больше месяца мы с Кириллом встречались, и он всячески старался меня удивить и порадовать. Мы ходили в театр, ездили на ипподром, даже на вертолете летали. И это я уж не говорю про романтические вечера с непременными свечами и дорогим шампанским у реки, в ресторане, на крыше высотки и так далее. Я понимала, к чему все идет, но ощущение «ах» все не приходило. Ну не было хоть убей того самого, что я чувствовала рядом с Лео. Возможно, я однолюбка или просто еще не отпустило, я не знала. Но в данный момент та боль и безнадега были заперты в моей душе на амбарный замок, ключ от которого я все не решалась выбросить.
Однажды Кирилл мне сообщил, что нас пригласили на закрытую вечеринку в честь какого-то известного деятеля искусства, вроде бы как художника-экспрессиониста. Я знать его не знала, но это было и неважно. На таких приемах гости часто не знают лично виновника торжества. Но зато на этих мероприятиях часто завязываются полезные знакомства, люди отдыхают, сплетничают, короче, с пользой проводят свое время и пускают пыль в глаза окружающих.
С моим нарядом, как всегда, никаких проблем не возникло. Я выбрала и пожелала в каталоге PRADA чудесное облегающее фигуру коктейльное платье в пол нежно-лилового оттенка, с открытыми плечами и спиной и заканчивающееся длинным шлейфом, который полагалось небрежно носить на левой руке, с правой же стороны юбки от бедра шел разрез. Платье было просто восхитительным! О чем красноречиво говорили провожающие меня жадные мужские взгляды. Но знакомиться не спешили, видимо, мое холодное отстраненное выражение лица их отпугивало.
Я же, как всегда в последнее время, бросала скучающие взгляды на людей, небрежно держа в руке бокал шампанского, и с трудом улыбалась в ответ на приветствия и комплименты в мой адрес.
Я медленно прохаживалась между хаотично размещенными по залу картинами живописца. На них он изображал свои эмоции и переживания. Грубыми мазками он писал лица и фигуры людей, по всей видимости, испытывающих горе, боль, отчаяние и страх. Положительных эмоций я почти не нашла. А использующийся художником чаще всего фиолетовый цвет как никакой другой передавал мое состояние равнодушного безразличия. Но волнения не было, также мне было все равно, что обо мне думают и говорят. Удобно практически не иметь эмоций, во всяком случае, отрицательных.