По моим правилам
Шрифт:
пересадками, плюс еще пришлось ехать на автобусе, то еще удовольствие. Наконец
доехала до центра, где мне предстоит лечиться. Я прокляла все на свете, пока
добралась. Вдоль дороги тянулся бесконечно длинный железный забор. Устало вздохнув,
толкнула тяжелую дверь кпп.
Получив у охраны временный пропуск посетителя и, пройдя через проходную, я
оказалась на территории довольно большого комплекса. Три – четыре высоких здания,
высотой этак, в шесть –
у охраны нужный мне корпус, направилась на встречу с доком. Пройдя мимо
регистратуры, я по широкой гулкой лестнице поднялась на второй этаж. Видимо, в
советские времена, здесь была школа, судя по расположению зданий, относительно друг
друга. Господин Темнов встретил меня возле своего кабинета и, предложив зайти, сделал
мне предложение. Увы, не руки и сердца, а всего лишь побыть у них «лабораторной
крыской». Суть предложения заключалась в том, что я буду участвовать в тестировании
нового препарата от рака головного мозга, за вознаграждение естественно, и не сказать
уж что за большое. Хорошо уже то, что я не плачу за лечение, а платят мне, да и еще
дают новейшие препараты.
Мы подписали договор о согласии на лечение, обследование, о неразглашении, о
размере вознаграждения, о неустойке и еще куче всего. Подписала бумагу о ненарушении
режима и курса лечения, предусмотренного моим лечащим врачом. Предупредили о
побочных явлениях, возможном летальном исходе. Эта информация, если честно, весьма
меня напрягла, но потом, подумав, решила что у меня и так вероятность умереть почти в
70 процентов даже при соответствующем и своевременном лечении, и немного
успокоилась. Вечером дома, я собирала вещи в небольшой дорожный чемоданчик –
смена белья, халат, ночнушка, тапочки, набор разных полотенец, расческа, зубная щетка, мыло, посуда, приборы…еще куча всяких вещей, вообщем все, что мне будет нужно для
более – менее комфортного проживания неопределенное время в больнице при
исследовательском центре.
Рано утром следующего дня я была на месте, и уже сдавала необходимые анализы.
Меня поселили в палату, вместе с двумя женщинами, лечившимися тут от похожих
болезней. Довольно большая палата, три койки по разным стенам комнаты, обеденный
стол у окна, телевизор на стене, выкрашенной в противный грязно – серо – голубой цвет.
Небольшой предбанник со шкафом для одежды и белая дверь в туалет – ванна, раковина
и унитаз. Все по больничному – лаконично. Этим же днем, ближе к вечеру, мне ввели в
вену катетер, и я получила первую дозу препарата. Ночью поднялась температура,
организм
подключили к аппарату, который через свои внутренности медленно подавал мне
лекарство по капельнице в вену. От аппарата тянулся длинный провод к розетке, и я
вынуждена была передвигаться по палате почти в обнимку с капельницей, хорошо еще,
что аппарат был на колесиках, так бы я просто не смогла бы таскать ее за собой.
Примерно в таком режиме потянулись дни моего лечения. Утром я шла сдавать кровь,
завтракала, получала новую дозу, обедала, снова сдавала кровь, ужинала и ложилась
спать. Так шла уже вторая неделя моего пребывания в больнице, доктор радовался
результатам обследований, проводимых для отслеживания динамики в ходе лечения, мое
состояние стало значительно улучшаться. А к концу третьей недели я умерла…
***
Ох-х-х... Как же неудобно лежать то. В палате у меня была весьма удобная кровать,
а тут прямо онемело все. И в бок что-то пребольно упирается. Разлепив глаза, уткнулась
взглядом в ствол какого-то дерева. Сфокусировавшись, увидела ползущего в опасной
близости от моего носа паука. Громко взвизгнув, отпрянула от дерева и тут же скривилась
от резкой боли в онемевшем теле. Потихоньку разминая затекшие конечности, стала
осматриваться по сторонам, в попытке определить, где же все-таки я нахожусь.
Увиденное вокруг не обрадовало и слегка шокировало меня. Я так и не поняла, как
оказалась на улице, а тем более в лесу, если в последние несколько недель, даже в окно
не выглядывала, не то что покидала корпус – по распорядку дня, нам не разрешались
прогулки на улице, можно было только в коридорах фланировать, если на то имелось
желание. Я так поняла, что запрет был из-за сниженного иммунитета, забитого
лекарствами, чтобы не простудиться. Ведь, если заболеешь, лечение продолжать нельзя,
пока не выздоровеешь. Я находилась в каком-то овраге, заваленным сухими ветками и
прочим мусором. По дну оврага бежал тоненький ручеек, неся с собой листики, упавшие с
деревьев. Голова слегка кружилась, и очень хотелось пить, но пробовать эту воду я не
рискнула. Все таки я дитя цивилизации, и наслышана про микробы и бактерии, спасибо
рекламе и интернету. В наше время даже есть заболевание такое – Мизо…Мезо…
вообщем, чего-то там фобия. Общий смысл в том, что человек панически боится грязи и
окружающих его бактерий, создавая себе практически стерильную среду, фактически