По направлению к пудельку, или Приключения Шмортика и Барб?не
Шрифт:
It's all we ever wanted and all we'll ever need
And now it's slipping through our fingers
Faster than the speed of night 4
Пела певица вместе с Шмортиком, и Барбoне тоже пел про себя вместе с ними, летя через грозу быстрее скорости ночи.
Глава 3, в которой Барбoне попадает на заброшенную фабрику и знакомится с ее обитателями
4
Быстрее
Машинка ворвалась в город, пронеслась тем же путем назад до библиотеки, проехала через какие-то незнакомые Барбoне улочки и переулки в той части города, где он почти не бывал, и резко затормозила перед большим мрачным зданием из красного кирпича, похожим на старую неработающую фабрику. Огромные окна были закрыты ставнями, краска на которых давно не обновлялась. Ворота, казалось, были навсегда заперты много лет назад. Стены здесь и там были покрыты странными граффити и какими-то невнятными надписями, типа ‘Kolis never die 5 ’, ‘Пупс воняет’, ‘Приготовься он грядет’, ‘LULLUCS!!!’ На небольшой площади перед зданием, где в лучшие времена, очевидно, кипела жизнь, куда когда-то подъезжали машины и приходили сотрудники и посетители, теперь все заросло травой и было завалено старым ломом и мусором. Неаккуратный забор, окружавший территорию фабрики, местами обвалился – эти дырки были заделаны кусками фанеры, но кое-где и фанера начала отпадать.
5
Коли никода не умирают (англ.)
‘Где же мы будем пить кофе? Совсем непохоже, что это одно из тех мест, где царит гармония?’ – подумал Барбoне , оглядываясь вокруг.
Шмортик как будто прочитал его мысли, он обернулся назад и поднял палец вверх как проповедник, несущий миру истину:
– Как говорил мой учитель, действительность – это иллюзия, хотя и очень стойкая. Но вовсе не нужно быть старой бабушкой, чтобы печь вкусные пирожки. Вам ли этого не знать, дорогой Пуделек?
Барбoне не понял про бабушку и пирожки, но Шмортик уже отвернулся и прокричал в сторону закрытых ворот:
– Тук-тук, кто в теремочке живет?
В тот же момент ворота сами собой со скрипом и скрежетом открылись и Мамуся заехала внутрь. Ворота за ними с тем же шумом медленно закрылись.
– Вот мы и на месте! – Шмортик бодро выпрыгнул из машинки и снял шлем, – Немногим выпала такая честь – побывать здесь, где все происходит. Практически никому. В-общем, скажем прямо, Пуделек, пока вы первый. Идемте, я покажу вам покои и службы.
Барбoне выбрался наружу и огляделся. Просторное помещение, где они находились, было чем-то средним между гаражом, фабричным складом и мастерской. Хотя со стороны улицы окна были наглухо закрыты ставнями, с противоположной стороны через высокие проемы, застекленные от пола до потолка, в помещение попадал дневной свет. Вдоль стен стояли какие-то станки и верстаки, столы и шкафы. В углу были составлены штабелями одинаковые ящики, поверх них лежали какие-то свертки и баулы. С высокого потолка – метров шесть, не меньше – кое-где свисали цепи и канаты. На полу чугунной крышкой выделялся большой люк. В стене слева были 3 двери разных размеров, а справа одна небольшая дверка и лесенка наверх на антресоль – открытый второй этаж, занимавший примерно треть пространства под потолком.
– Это гараж. Здесь, как вы видите, живет Мамуся. – Шмортик ласково погладил машинку по багажнику, куда он спрятал мотоциклетные шлемы. – Как вам поездка? Надеюсь, вам было комфортно?
– Да, только немножко чересчур очень быстро… – Барбoне слегка поежился при воспоминании о поездке.
– Разве? Хм, что же вы скажете, когда я закончу Лунамету-2 и приглашу вас на первые испытания? Впрочем, в свое время я изобрел хорошие таблетки от вертиго. Но их категорически нельзя принимать в случае delirium tremens. Полагаю, это не ваш случай, мой друг?
Барбoне не знал, его ли это случай. Ему вообще казалось, что он попал в какое-то кино на иностранном языке, сразу на
– В смысле, в другой раз дам таблетку, вам можно, вы же очень правильная собака, – затем он зажег свою трубку и сделал рукой широкий жест вокруг – Здесь в гараже я также занимаюсь разным физическим трудом – сварка, столярка, сборка, покраска, раззудись плечо, размахнись рука. К счастью, вокруг никто не живет, так что работать можно круглосуточно. Если ты вдруг среди ночи неудачно проверишь предохранительный клапан и потом исполнишь “Оду к радости” с особым чувством, то разъяренный сосед в ночном колпаке к тебе не прибежит. Идемте, Пуделек! Уже очень хочется есть.
Шмортик начал решительно взбираться по лесенке, ведущей на антресоль.
– Вон там, – он махнул в сторону дверей по левой стене – всякие каморки и склады, но я туда обычно не хожу. Иногда я думаю, что если как следует там порыскать, то найдется и новый кукольный театр имени папы Карло, и остатки утраченного времени. Но что-то все руки не доходят. А здесь у нас тренировочный центр…
Они стояли на антресольном этаже, откуда открывался вид на все беспорядочно заставленное нижнее пространство гаража. Тут наверху света было намного меньше и Барбoне не сразу понял, что это вокруг него происходит. Антресоль была забита какими-то коробами и установками с экранами и датчиками, соединенными разноцветными проводами и трубками. Вся эта машинерия сама собой работала, мигала, крутилась, негромко постукивала, пыхтела и жужжала. Теперь, когда глаза привыкли к полутьме, Барбoне увидел, что за стеклянными перегородками в разных помещеньицах размером с обувную коробку кипела тайная жизнь. Десятки белых лабораторных мышей делали какие-то явно осмысленные действия, участвовали в хорошо организованных работах. Кто-то из мышей тыкал лапой в небольшие пультики и следил за бегущими цифрами на экране. Другие осторожно перекатывали из одного конца стеклянного лабиринта в другой маленькие белые шары, похожие на перепелиные яйца. В одном из отсеков три мыши быстро забегали по лесенке на верхнюю площадку прозрачной горки, усаживались паровозиком и сразу же быстро спускались вниз по спиральному желобу – при этом мыши отчаянно кричали на поворотах, но толстые стекла стенок поглощали звук. В другом блоке несколько мышат сидели в шлемах пристегнутые внутри маленьких тренировочных качелей – их кресла двигались наподобие центрифуги, то раскручивались, то замедлялись – мышата выглядели неважно и смотрели вокруг себя осоловелым взглядом.
– Эй, 2-12-85-06! Старший по смене! – Шмортик говорил в трубку большого красного телефона с надписью “Диспетчерская”, висевшего на столбе по центру антресоли. – У вас гравитационная команда скоро улетит совсем. Вы там следите за физиологией?
Раздался негромкий звонок. Мыши с горки, скатились последний раз и так же, как были, паровозиком потрусили по коридорчику в сторону душевой. Мышата в шлемах после тренажера-центрифуги, как пьяные матросы, стоя на задних лапах в обнимку, раскачивались в разные стороны – к ним подкатила мышь с тележкой, они всей компанией повалились в кузовок и тут же заснули, мышь-транспортер куда-то повезла их. Шмортик повесил трубку, повернулся в сторону Барбoне и озабоченно добавил:
– Немецкие лабораторные мыши – прекрасные сотрудники. Четкие, исполнительные. Поставка день в день. Но, очень уж ориентированы на результат. Их совсем не занимает процесс. Они не умеют получать удовольствие от работы. Только награду за достижение цели в срок… Но где нет радости – там нет и будущего. Gaudeamus igitur! Вы не находите?
Барбoне эта мысль показалась слишком сложной, чтобы ее сейчас же и промыслить, потому что его гораздо больше интересовало, что здесь собственно происходит. Он больше не мог сдерживаться:
– А что они делают, эти мыши? Они ваши? Это все здесь ваше? И там внизу за дверями, где кукольный театр, тоже все ваше? Вы тут живете? А где вы спите? И зачем это все тут?
Шмортик посмотрел на Барбoне очень серьезно:
– Пуделек! Вы умеете хранить тайны? И даже если на вас нападут враги и будут вас пытать – вы не сдадитесь?
Барбoне ненадолго задумался. Он не знал.
– Я не знаю… А будут сильно пытать? И кто эти враги?
– Дельные вопросы. Сразу видно, что вы просто так не бросаете обещаний на ветер, мой друг. Ладно, идемте, я вам все расскажу.