По-настоящему безумно глубоко

Шэн Л. Дж.

Альтернатива, что я ему нравлюсь , никогда не приходила мне в голову. Потому что, хотя Эмброуз Касабланкас всегда щадил меня своим гневом, он был также слишком ослепительно ослепителен, популярен и великолепен, чтобы заметить меня. Он всегда имел самых гламурных девушек, брошенных ему под руку, и разбивание сердец и носов было его официальным хобби. Не было ни одной женщины в этом городе, которая не позволила бы ему согреть ее постель.

«Зачем ты это сделал, Роу?» Я облизнула губы, тяжело сглотнув. Я выдержала его взгляд, игнорируя смятение, кишащее внутри меня. Жидкий мед, который разворачивался

за моим пупком, и то, как я себя чувствовала опустошенной. Как... неуютно.

«Ты правда такой тупой?» Его губы коснулись моего уха; волосы на моих руках встали дыбом.

«Ты правда такой грубый?» Я наступил ему на ногу. «Просто ответь на этот чертов вопрос».

Он сделал глубокий вдох, закрыл глаза, затем снова их открыл. «Помнишь бумажное кольцо, которое я тебе дал? ”

Я порылся в своей памяти в поисках бумажного кольца, но ничего не нашел. «Нет?»

Линия подбородка Роу была жесткой, квадратной линией раздражения, и он едва шевелил ртом, когда говорил. «Ты был в первом классе. Все фиктивно женились на своих одноклассниках. Никто не делал тебе предложения, поэтому я сделал тебе бумажное кольцо, чтобы ты не плакал. Ты был в ужасном состоянии».

Я уставился на него, потрясенный. Он был. Теперь я вспомнил, что он был. Но тогда он был просто Роу, неловким старшим братом Дилана.

«А когда ты был в девятом классе и забыл свой обед?» В его глазах был отчаянный, решительный огонек, как будто он хотел, чтобы я прочитал между строк. «Я поехал в Wendy’s, чтобы купить тебе немного, прогуляв физику».

«Что ты пытаешься сказать? Что когда-то ты был добр ко мне, а теперь можешь позволить себе быть придурком?» — прогремел я.

«Нет». Его глаза сузились от разочарования. Что бы я ни должен был понять, я не понял. «Я говорю, что не ненавижу тебя и никогда не ненавидел. Я просто не хочу быть рядом с тобой, и ты должен, черт возьми, уважать это». Его дыхание пахло мятой и сигаретами, и мне захотелось поцеловать его. Хотелось узнать, так ли он хорош на вкус, как пахнет.

"Но почему?"

«Потому что ты искушение ». Он отпустил перила, ударив по ним кулаками с громким стуком. Я немного подпрыгнула. «Посмотри на себя. С солнцем на коже, веснушками повсюду, губами красными, как вишня. Мой член набухает только от того, что мы с тобой делим один и тот же почтовый индекс. Всякий раз, когда ты говоришь, все, что я могу сделать, это смотреть на твой рот и представлять, как он обхватывает мой член. Ты блестящее яблоко, а ты знаешь, что люди делают с блестящими яблоками?» Его нос скользнул по моему, и я почти могла чувствовать их. Его надутые, идеальные губы.

«Что?» — прохрипел я.

«Ты их ешь ». Мы были грудь к груди. Сердцебиение к сердцебиению. «До мозга костей. ”

Ох, черт. Лучший румянец? Все, что выходит изо рта Роу Касабланкаса.

Я поняла. Мы не могли так поступить с Диланом. Действовать в соответствии с этим влечением. Отбросить осторожность на ветер. Ничто не стоило того, чтобы подвести ее. Даже вкус рая. И, кроме того, какая мне от этого польза? Я, наверное, блеванула бы ему в рот от страха, как только он дотронется до меня. Все мое тело было таким, будто он поджег его, напряженное и чувствительное к прикосновениям, и я задавалась вопросом, что произойдет, если он действительно

коснется меня.

Его взгляд скользнул к моим губам. Я чувствовала, как будто он окутал меня мягким, теплым одеялом. Как будто вселенная сжалась вокруг нас, и мы стали ее центром. В основном я чувствовала себя в безопасности, потому что даже когда он злился, он был моим объектом утешения.

«Я просто…» Мой голос был сдавленным, болезненным. «Я просто не могу вынести мысли, что ты меня ненавидишь. Я не знаю почему. Я просто не могу».

«Я не ненавижу тебя». Он не мог сдержаться. Он поднял руку и потянул за резинку моего бикини, стараясь не задеть мою кожу, перекатывая тонкую ткань между большим и указательным пальцами. Мы оба смотрели, завороженные. «Я так не ненавижу тебя, что это даже не смешно».

Я прижалась к перилам, закрыла глаза и наслаждалась его близостью. Никаких прикосновений. Никаких пересечений линий. Просто его тепло пульсировало рядом с моим, подпитываясь энергией друг друга.

«Твоя младшая сестра — это раздражающее продолжение, да?» — сглотнул я.

«Нет, Кэл». Его ноздри раздулись. « Ничто в моих чувствах к тебе не сестринское».

Его пальцы перекатились на юг — все еще только касаясь моей завязки бикини — скользя по области, где шнурок встречался с треугольником, покрывающим мою грудь. Было так очевидно, что мои соски были твердыми. Я открыла глаза и увидела, как его взгляд скользнул к моей груди. Мой собственный взгляд скользнул вниз, и я обнаружила его твердым за его джинсами, его член почти упирался в мой центр. Инстинктивно я выгнула спину от перил, моя киска встретилась с его членом через нашу одежду. Никто из нас не дышал в течение секунды .

Это было неправильно. Мы перешли черту, и мы оба это знали.

«Вы когда-нибудь задумывались, каково это?» — удивил он меня, спросив.

«Что?» Мой голос был хриплым, сердце колотилось из груди, с треском ломая обнимающие его кости, один удар за другим.

«Целовать друг друга».

Все время. «Нет». Я покачала головой, выгибаясь еще сильнее, мой центр встретился с его, отпечаток его члена втиснулся в щель моей киски через нашу одежду. Так вкусно, так пусто . «Никогда».

«Блядь, Дот». Он грубо дернул за резинку моего бикини, ослабив хватку. Прямоугольный треугольник сместился, слегка опустившись, обнажив пухлый холмик моей груди и один розовый сосок. «Ты всегда красивая, но особенно когда лжешь».

«Ты думаешь, я красивая?» Я расцвела под его взглядом, как цветок, раскрывающий лепестки, чтобы приветствовать солнечные лучи. Его глаза были на моей груди, и паника закружилась во мне. Запретность всего этого заводила меня. Мысль о том, что Дилан может зайти к нам в любую минуту и застать нас. Это сделало меня еще более мокрой.

«Я тоже думаю, что ты лжец». Его язык пробежался по нижней губе, глаза все еще не отрывались от моего соска. «Я думаю, ты все время лжешь, чтобы люди вокруг тебя чувствовали себя лучше. Тебя это не волнует?»

«Нет». Я с трудом сглотнула, чувствуя, как его член пульсирует, становясь еще тверже и толще между моих бедер. «Потому что теперь я, кажется, понимаю, почему ты вырезал меня со всех этих фотографий».

Я блефовал. Снова лгал. Потому что меня пугало, что он видел меня насквозь. По моему поведению.